Смутное время. Рассказы о русских царях и самозванцах начала XVII века - Валентина Алексеева

После Почепа повстанцы взяли город Брянск. Повышает голос Василий Шуйский:

– Как там «резвые люди»?

– Идут, идут. Ещё немного – и вора в полон возьмут.

Движется время. Взяли повстанцы после Брянска город

Карачев. Возмущается Шуйский:

– Как там «резвые люди»?!

– Идут, идут. Ещё немного – и вора в полон возьмут.

Движется время. Взяли восставшие город Козельск. Негодует Василий Шуйский:

– Как там «резвые люди»?!

– Идут, идут. Ещё немного – и вора схватят.

Однако не схватили царские люди нового самозванца. Не взяли захваченные Лжедмитрием II города.

Мало того, изменили «резвые люди» Шуйскому. Как и многие другие, перешли к повстанцам.

Доложили царю Василию о переходе «резвых людей» к самозванцу.

Процедил сквозь зубы Василий Шуйский:

– Вижу, что они и впрямь люди резвые.

Идёт Лжедмитрий II к Москве. Призывает самозванец всех перейти на свою сторону: и бояр, и князей, и простых людей. Всем обещает награды.

– Царь повелел!

– Царь повелел!

Вот что приказал Лжедмитрий II. Любой холоп, если он готов сражаться за самозванца, может получить земли и поместье своего господина, если этот господин остался на стороне Василия Шуйского.

Мардарий Клешня был холопом князя Щербатова. Щербатов как раз из тех, кто остался по-прежнему верен Шуйскому, кто отказался принять клятву верности новому Лжедмитрию.

Примчался Мардарий Клешня к самозванцу.

– В верной службе тебе клянусь! За тебя, государь, молюсь! Смерть Василию Шуйскому!

Донёс Клешня Лжедмитрию о князе Щербатове. Принял самозванец Мардария Клешню в свои войска.

Отняли у князя Щербатова дом и землю. Передали Мардарию.

Вот чудеса какие! Был Мардарий Клешня никем, ничем. А нынче – «из грязи в князи».

А вскоре был схвачен и сам Щербатов. Был он отдан в холопы Мардарию Клешне.

Вот чудеса какие!

Не только поместья и земли отнимал Лжедмитрий II у бояр и князей, не перешедших на его сторону.

– Царь повелел!

– Царь повелел!

Что же ещё повелел Лжедмитрий II?

Разрешил он любому из своих сподвижников насильно брать себе в жёны дочерей попавших в немилость к нему князей и бояр.

Не перешёл на сторону Лжедмитрия, остался верен царю Василию Шуйскому боярин Семён Белозерский. Была у боярина дочь – красавица из красавиц. Звали ее Оксаньица.

Был и холоп у Белозерского. Лентяй из лентяев. Звали его Феодосий Рыбка.

Донёс Феодосий Рыбка на своего господина. Боярину удалось бежать, однако Оксаньица была схвачена.

Примчался Рыбка к Лжедмитрию:

– В верной службе тебе клянусь! За тебя, государь, молюсь! Смерть Василию Шуйскому!

И сразу:

– Отдай, государь, мне в жёны Оксаньицу!

– Бери, – распорядился Лжедмитрий.

Вот чудеса какие! Был Феодосий Рыбка ничем, никем. А ныне – в родстве боярском.

Всё поменялось на белом свете. Смутное время. Шаткое время. То плюс, то минус, то плюс, то минус. Жизнь у многих, как сук, ломается. Словно на качелях судьба качается.

Через Козельск, Калугу, Можайск, Звенигород Лжедмитрий II пришёл к Москве. Хотел он с ходу в неё ворваться. Однако войска Василия Шуйского удержали город.

Остановился самозванец огромным лагерем у села Тушина. Место удобное. Рядом река Москва. Рядом река Сходня.

В деревеньке, что находилась недалеко от Тушина, жили дружки-приятели Порошка Вершок и Семейка Глухов. Бегали они к Сходне, к Москве-реке, шатались по тушинскому лагерю, по сторонам глазели.

– Вот бы царя увидеть!

Увидели они самозванца. Разочаровались ребята.

– Невысок, – произнёс Порошка.

– Костляв, – произнёс Семейка.

Тушинский лагерь начал отстраиваться.

– Вал насыпают, – как-то сказал Порошка.

– Вал, – согласился Семейка.

Потом привезли брёвна.

– Частокол будут ставить, – сказал Порошка.

– Поверх вала, – уточнил Семейка.

И верно. Стал подниматься вокруг лагеря частокол.

Потом принёс Порошка ещё одну новость:

– Башни возводят.

Новость принёс и Семейка:

– Ворота ставят.

Построены башни. Стоят ворота.

Вначале люди в лагере жили в простых палатках. Ночевали воины на телегах. Много телег собралось.

– Сотни их, – уверяет Порошка.

– Тысячи, тысячи! – кричит Семейка.

Верно, в тушинском лагере собралось несколько тысяч телег.

Приходят в Тушино всё новые и новые боевые отряды.

Порошка и Семейка и тут не без дела. Определяют, из кого состоят отряды.

То скажут:

– Ратники прибыли.

То скажут:

– Прибыли запорожские казаки.

– Низовые люди идут! Низовые люди! – кричит Порошка.

Это значит – прибыли отряды из беглых холопов с низовьев Волги.

А вот и ещё:

– Поляки прибыли!

– Литва прибыла!

Были в тушинском лагере и польские отряды. Были и отряды литовских воинов. Пригласил их к себе Лжедмитрий II как наёмников. Обещал за помощь большие награды.

К осени в лагере стали рыть землянки. Стали ставить избы. Понадобились лес и брёвна.

Прибегают как-то из лагеря к себе в деревню Порошка и Семейка. Холод стоит на улице. Вот сейчас в избах они отогреются.

Смотрят: а где же избы?! Нет их на привычном месте.

Посмотрели налево, направо. Нет и соседних домов. Исчезли.

Оказывается, нагрянули в село воины из тушинского лагеря. Разобрали крестьянские дома на брёвна. Унесли их для строительных нужд в Тушино.

Растёт, расширяется тушинский лагерь.

В город, чуть ли не в столицу новую превращается.

Недолго пробыла в Ярославле Марина Мнишек. Вскоре отпустили её домой, в Польшу.