Инцидент на острове Виктория - Евгений Бугров

— Товарищ подполковник, разрешите мне закончить допрос подследственного, — холодно попросил Самойлов.

— Да, конечно, Арнольд Мстиславович, продолжайте, — усмехнулся Булавин, вышел из палатки.

К нему сразу же подскочил капитан Крутихин:

— Ну и что?

— Дезертир из вашего погранотряда.

— Это с заставы Сучкова. Он из-за этих дезертиров получил строгий выговор. И что теперь с ним делать?

— Не знаю. Сдавать его надо, вот только куда?

— Не беспокойтесь, Самойлов его определит.

— Конечно, — усмехнулся Булавин, — и еще орден получит за пойманного дезертира.

Перед ужином, на экстренном совещании Самойлов торжественно, сообщил, что им пойман дезертир, рядовой Малышкин, ради которого он и прибыл на остров. Со слов Самойлова, его руководство, велело дезертира взять под стражу и охранять как опасного преступника.

— И как вы себе это представляете? — поинтересовался Булавин.

— Необходимо запереть его в каком либо помещении и это помещение охранять.

— У нас нет ни одного помещения, которое запиралось бы.

— Тогда его надо поместить на нижний этаж, где склад, а один человек будет блокировать выход наверх.

— А кто будет охранять солдатика?

— Лейтенант Иноземцев.

— Послушайте, товарищ подполковник, мы не на зоне, а на необитаемом острове. Здесь нет заборов, колючей проволоки, охранного отделения, контролеров и прочих тюремных атрибутов. А лейтенанту Иноземцеву необходимо выполнять свои должностные обязанности.

— Что вы предлагаете? — спросил Самойлов Булавина, сощурив взгляд.

— Во-первых, этому солдатику надо объяснить, что он совершил серьезный проступок, за который ему будет наказание, и что от его дальнейшего поведения зависит размер этого наказания. Только не надо его пугать…

— Послушайте, товарищи офицеры, — в спор вмешалась Беленко, — я включаю его в свою бригаду. Он будет с нами работать на складе.

Все офицеры настороженно посмотрели на женщину-химика.

— А вы представляете, Ольга Вячеславовна, какую ответственность вы на себя берете, — вкрадчиво спросил Самойлов.

— Прекрасно представляю. Мы выбились из графика. И нам надо как можно быстрее закончить дезактивацию ОВ.

— То есть вы берете на себя ответственность за этого дезертира?

— Выходит так, — Беленко безмятежно улыбнулась.

— Хорошо, тогда напишите расписку о том, что я вам передал дезертира Малышкина на период его нахождения на острове.

— Давайте бумагу. Но сначала я поговорю с ним.

В это время сам солдат-дезертир уплетал гречневую кашу с тушенкой, не обращая внимания на собрание офицеров, которое обсуждало его судьбу. После короткого разговора с Малышкиным Беленко села писать расписку, Самойлов ей подсказывал фразы, которые надо вставить в текст документа:

— «… обеспечить круглосуточное наблюдение за рядовым Малышкиным А. М. в период его нахождения на острове Виктория, а также…, — Самойлов на несколько секунд замолк, устремив взгляд на лампочку над столом, — беру на себя ответственность, за возможные диверсионные действия дезертира Малышкина, выражающиеся в порче имущества и оборудования, находящегося на острове Виктория…

— А это еще зачем? — возмущенно воскликнула Беленко, — дезертир и диверсант — понятия разновеликие.

— Ольга Вячеславовна, не забывайте, Малышкин сбежал с особо режимного объекта в страну нашего предполагаемого противника. Сбежал с оружием…

— Товарищ подполковник, у меня создалось впечатление, что этот солдатик, совершил побег по глупости, что, безусловно, не красит его. Но, прежде чем вешать ярлыки, надо бы все-таки разобраться в мотивах и в условиях, в которых было совершено оставление части.

— Этим будут заниматься следственные органы.

— Правильно, но здесь нет следственных органов. Вот поэтому нам надо ему доходчиво объяснить, что он натворил, и как ему сейчас себя вести, чтобы не ухудшать своего положения. А брать на себя организацию каких-то противодиверсионных мероприятий я не буду, да и физически не смогу. Если бы он хотел совершить диверсию против нас, то давно бы уже это осуществил. Я включаю его в свою бригаду, значит, уже беру на себя всю полноту ответственности. И писать я ничего не буду.

— Хорошо, можете не писать, — согласился Самойлов, — но я вас устно предупредил, при свидетелях, — подполковник Генштаба обвел рукой присутствующих за столом группу офицеров.

Крутихин встал из-за стола, громко произнес: «Бред какой-то!». Булавин наклонился к Иноземцеву:

— Ты сообщил руководству погранотряда?

— Ульрих Романович, не могу наладить связь, большие атмосферные помехи.

— Завтра утром обязательно сообщи.

— Конечно.

Булавин тоже встал из-за стола, подошел к Малышкину, который облизывал ложку:

— Наелся, сынок?

— Так точно, поел.

— Что произошло у вас в части, из-за чего вы сбежали?

— Нас с Камзараковым записали в рабы. Деды всю черную работу повесили на нас: сортир, уборка в комнатах, ну, там всякие поручения дедов…

— Почему не доложили Сучкову?

— Деды предупредили: вякнешь начальству — сгноим.

— Да уж! — крякнул Булавин.

— Что со мной будет? — Малышкин испуганно посмотрел на старшего офицера.

— Тебя доставят обратно на землю Франца Иосифа, будет расследование в части. А пока поработаешь с нами. Видел склад боеприпасов?

— Да, заходил.

— Мы дезактивируем отравляющее вещество зарин. Поможешь нам, это зачтется тебе при решении твоей судьбы. А пока отдыхай. Разместишься в комнате с капитаном Крутихиным.

— Спасибо, товарищи подполковник, — глаза Малышкина предательски заблестели.

Арнольд Мстиславович по спутниковому телефону доложил начальнику инспекторского отдела о поимке им солдата-дезертира на острове, сообщил о результатах допроса беглого пограничника. К удивлению Самойлова начальник отдела к факту обнаружения дезертира отнесся равнодушно, даже не поблагодарил подчиненного. Он попросил его только информировать об этом руководство погранотряда на Земле Франца Иосифа.

— Ваша главная задача, Самойлов, — объявил в конце разговора руководитель отдела, — помочь группе ликвидаторов в утилизации зарина. Именно помочь, а не рукой водить. Ситуация серьезная, надо как можно быстрее закончить эту операцию с ОВ.

Самойлов ответил стандартным «Есть, товарищ генерал» и отключился. «Старый хрыч!», — в сердцах ругнулся Арнольд Мстиславович, — Мне что, еще в этом говне возиться?».