Шарко - Франк Тилье

Он вернулся к горлу:

– Здесь тоже немало интересного. Эрозивный ободок характерен для очевидной огнестрельной раны. Ожог вследствие выстрела: его убийца стрелял в упор. Мы собрали образцы вокруг входного отверстия, чтобы отправить баллистикам, пороха действительно было много. Пуля вышла сзади. Смерть наступила более двадцати четырех часов назад. Вы нашли пулю?

Николя провел рукой по лицу:

– Да, и пулю, и гильзу.

– О’кей. И последнее, прежде чем я его вскрою.

Он показал на татуировку, которая занимала всю поверхность левой стопы. Крест с черными краями. В вертикальной части надпись: «Pray[19] Mev».

– Это религиозный крест. Знаете, когда я был помоложе, то здорово увлекался всякими фильмами про злых духов, экзорцизмы, Сатану и психов, которые жгут распятия. А вы нет?

– Мы все их смотрели, – вздохнул Николя, терпение которого было на исходе.

– Верхняя часть креста расположена на уровне пятки. Значит, он перевернут по отношению к направлению движения и к надписи.

– Перевернутый крест… Знак сатанистов, как и голова козла на пирсинге, и Evil на спине.

– Что-то в этом роде. «Молись Меву», возможно, является отсылкой к какой-то сатанинской сущности по имени Мев или к другому подобному идиотизму. Один из моих коллег, Жоффрей Лурм, вращается среди готов, и он мне уже рассказывал об этих историях с крестом. Я вам дам его телефон. Перевернутый крест обращен уже не к небу, а к земле, он отсылает к падению, к нисхождению в преисподнюю. Ваша жертва размазывала голову Христа об асфальт при каждом шаге. Неплохой способ послать куда подальше христианскую религию.

Пока Николя черкал в своем блокноте, Люси застыла неподвижно, со сложенными на груди руками и пустыми глазами, словно смотрела сквозь труп. Она читала в отчете дяди, что девушка, посещавшая Рамиреса, по виду была из готов. К тому же она вспомнила про черную кошку, покрытую пиявками. Еще одна связь с дьяволом?

Поль Шене призвал на помощь коллегу, и они приступили к собственно вскрытию. Новые пробирки заполнялись образцами мочи, желчи, мышечной ткани, кожи, в то время как органы покидали тело, чтобы их осмотрели, взвесили, взяли пробы. Жюльен Рамирес был низведен до предмета изучения, первой ступеньки на пути поиска истины.

Люси засунула в карманы руки, дрожащие под грузом тайны. Она представила себе отца своих детей, одного в глубине подвала, как он кромсает тело и переносит пиявок, раздувшихся от кошачьей крови, на холодные мертвые раны человека. Как только ему в голову могла прийти подобная мизансцена? Какой смысл в подобном погружении в бездну? А еще она видела его на коленях в гараже, в синем халате, с налитыми кровью глазами, когда он жег свой костюм. В ту ночь он больше не был копом. Он был одним из тех, других. «Спрячем все скелеты поглубже в шкаф».

Было около полудня, когда вскрытие подошло к концу.

– Я отслежу данные патологоанатома и токсиколога, мне интересно, когда попадается что-то необычное. И напишу для вас заключение, если хотите.

Полицейские поблагодарили. Николя сделал глубокий вдох, выбравшись на свежий воздух, под переменчивое небо с низкими слоистыми облаками, какие бывают в сентябре, потом убрал блокнот и закинул в рот новую сигарету. Он испытывал настоятельную потребность ублажить горло никотином и насытить ноздри дымом.

– Ну, что ты об этом думаешь? – бросила Люси.

– У меня нехорошее предчувствие, что с этим парнем мы еще нахлебаемся.

Николя прислонился к капоту своей машины, наслаждаясь клубами табачного дыма.

– В доме Рамиреса ни следа взлома. Они точно знали друг друга, он и его убийца. Сама подумай, ты же не накинешься так на кого-то незнакомого. Его явно хотели заставить страдать. И мучения наверняка были нескончаемыми. Он…

Николя внезапно замолк, его внутренние раны тоже кровоточили. А Люси запуталась в собственных мыслях. Вся их команда с Орфевр, 36, будет выслеживать психопата, строить ложные гипотезы, преследовать нечто несуществующее. И она в их числе: такова расплата за то, что они взяли на себя расследование. Месяцы тщетной охоты, погони и бегства от себя самой. Николя бросил едва прикуренную сигарету на землю и раздавил каблуком. Потом сунул ресторанные талончики в ладонь Люси:

– Сходи сама. Я вернусь на работу.

Забравшись в машину, он тронулся с места, даже не взглянув на нее. Один из его странных взбрыков, когда он вдруг шарахался в сторону и, казалось, не выносил никакого общения. Оставшись одна посредине паркинга, Люси почувствовала, что совершенно не хочет есть. Зато очень хочет позвонить Франку, немедленно. И все же она проехала несколько километров уверенности ради и припарковалась, включив аварийный сигнал, у входа в какой-то дом на улице Сен-Поль. Набрала номер личного мобильника Шарко:

– Ты где?

– У Рамиреса. Бульдозер работает. Погоди две секунды… – (Шум мотора в трубке стал глуше.) – Пока что мы вырыли семь кошачьих трупов, покрытых негашеной известью. Только животные, Люси. Никаких следов… чего-то другого.

Кошки… Рамирес нападал только на животных? Именно этим объясняется тот факт, что его фургон появлялся на улицах Атис-Мона? Может, он ездил по кварталам, выслеживая кошек, которых можно украсть? Может, он не коснулся и волоса на голове Летиции?

Голос Шарко отвлек ее от этих мыслей:

– Я съездил к твоей тете и долго втолковывал ей все то, о чем мы говорили. Сначала она залилась горючими слезами, потом дело пошло на лад. Мне удалось внушить ей, что, если она не придержит язык, ты окажешься в большой опасности. Она никому не скажет ни о расследовании твоего дяди, ни о том, что она тебя вызывала. И она счастлива, что Рамирес мертв. Так что с этой стороны можно ни о чем не беспокоиться, все чисто. А что у тебя?

– Одно из худших вскрытий, какие я только видела. Николя стало плохо, у него было ощущение, что он заново переживает все, что случилось с Камиллой. Я знаю, что это для нашей защиты, но ты зашел так далеко. Ты же его изувечил, Франк!

– Другого выхода не было, можешь мне поверить. Я должен идти, меня зовут.

Люси дала отбой, как будто мобильник жег ей руки. Она подумала о словах Шарко, сказанных утром: «Ты увидишь, я кое-что проделал с трупом, и не очень красивое, но только для того, чтобы это дело никак нельзя было связать с нами». В том-то и дело; а что, если собственные действия Франка, наоборот, подтолкнули его к самой темной и скрытой стороне его натуры? Ведь это его рука резала, увечила, уродовала.

При виде того, что он сделал, Люси почувствовала, как ей все труднее отделить белого Шарко – мужчину, которого она любила, – от Шарко черного, подобия кровавого Минотавра, который искал выход из лабиринта и мрачной ночью в том подвале нашел его.

В восьмом часу вечера Маньен решил устроить общее собрание. День был насыщенным для каждого из пяти полицейских его группы: поисковые работы на месте преступления, просмотр и сопоставление данных из файлов, телефонные звонки. Некоторым потребовалась существенная помощь: для первичного опроса на местности и тщательного обыска дома они получили подкрепление из комиссариата Лонжюмо и нескольких бригад с Орфевр, 36, отданных в распоряжение судебной полиции. Да и различные научные отделы – трассологический, баллистический, химический, – как и токсикологическая и патологоанатомическая лаборатории, тоже не бездействовали.