Небесный страж - Алексей Макеев

Появившийся вскоре плотный бодрячок восточной наружности лет сорока пяти, несмотря на приклеенную к его лицу безмятежно-приветливую улыбку, выглядел напряженным и встревоженным. Обменявшись приветствиями, собеседники прошли в отдельный кабинет, где присели за стол, украшенный фарфоровой чашей с водой, на поверхности которой плавали лепестки роз. Тут же стояли две чашки горячего чая и чайные принадлежности.

– Суть моего визита вот в чем, – не давая хозяину опомниться, решительно заговорил Гуров. – Из хранилища посольства княжества Буттулал похищен огромный голубой бриллиант, именуемый «Небесным Лотосом». Нам поступила агентурная информация, согласно которой к похищению могут быть причастны господа из триад (китаец, отхлебывавший в этот момент чай, едва не поперхнулся, услышав о триадах). Встает вопрос: как нам их найти? Поэтому я хотел бы увидеться с господином Ван Цом Гуном, чтобы обсудить с ним, сможет ли он хоть чем-нибудь помочь? Может, он посодействует тому, чтобы нам удалось уладить ситуацию мирным путем. Кстати, нам хорошо известно, что господин Ван Цом Гун очень любит коллекционировать редкие бриллианты. Ему не предлагали купить «Небесный Лотос»?

Постаравшись взять себя в руки и неспешно поставив чашку с чаем на стол, хозяин изобразил неопределенно-вежливую улыбку и сказал с сильным китайским акцентом:

– Я оцень прошу меня извинить, но никакого господина Ван Цом Гуна я не имею цести знать… – И церемонно развел руками: – Оцень, оцень прошу извинить.

– Да, да, конечно! – «согласился» Лев. – Но если случайно, пусть даже, может быть, во сне, вы увидите того, кто назовет себя Ван Цом Гуном, то передайте ему, что с ним хочет увидеться ведущий сотрудник главка угрозыска. А то ведь, знаете, вдруг к этой проблеме подключится наша ФСБ? А у них методы решения тех или иных вопросов куда более серьезные и жесткие, чем даже у нас, в угрозыске. Хороших вам снов, господин Ю Хан Муй. Желаю здравствовать!

Он поднялся из-за стола, намереваясь уходить, но хозяин ресторана, мгновенно вскочив следом за ним, остановил его:

– Ай, господин Гуров, вы так сильно заняты, так спешите, как и все русские… Может быть, давайте отведаем блюда китайской кухни – поверьте, они вам понравятся. Как говорят в Китае…

– …Пу яучау ти, соу шалай шану сян? – перебив его, на условно-китайском произнес Лев. – Не торопись, сядь и подумай? Я угадал?

– Вы так хорошо знаете китайские поговорки? – удивился Ю Хан Муй. – И даже знаете китайский язык?

– К сожалению, гораздо хуже, чем вы – русский, – сокрушенно вздохнул Гуров. – Увы, но мне пора. Вот моя визитка. Если вам приснится нужный сон, можете мне позвонить.

Одарив своего собеседника приятельской улыбкой, он попрощался, не забыв поблагодарить за очень вкусный чай, к которому едва прикоснулся, дабы соблюсти нюансы вежливости.

Как только Лев скрылся за дверью, хозяин ресторана, осторожно выглянув из кабинета и не заметив ничего подозрительного, снова закрыл дверь и, достав сотовый телефон, набрал чей-то номер. Услышав голос собеседника, он что-то вполголоса почтительно сообщил ему на родном языке, поминутно кланяясь и приседая, как если бы тот мог его видеть…

Гуров прибыл в главк уже перед самым обедом. Стас находился в кабинете и что-то просматривал на экране монитора. Сев за свой стол, Лев поинтересовался:

– Ну, и что там говорит буттулальская диаспора?

– Как сказать? – пожал плечами Крячко. – В плане познавательном услышал много интересного. А вот по поводу нашего расследования – не очень.

…Прибыв в район, сплошь застроенный новыми домами, Станислав быстро разыскал дом двадцать девять по первому Ламповому проезду. Набрав на домофоне номер квартиры сорок один, он услышал сказанное женским голосом на ломаном русском языке:

– Ка-то прийти?

– Полиция, уголовный розыск, – уведомил Крячко. – Мне нужно задать вам несколько вопросов.

– Зак-хадити! – ответила женщина, и электроника тут же запикала, извещая о том, что дверь открыта.

Позвонив в дверь, изукрашенную экзотическими узорами, Стас оказался в просторной прихожей, где его встретила женщина в годах, одетая в платье восточного фасона, с широкой ажурной накидкой на голове. Он показал удостоверение и пояснил, что хотел бы увидеть господина Амга Паггу. Кивнув в ответ, женщина сделала знак рукой, приглашая пройти в залу. Там на полу вокруг низенького, но широкого столика сидело пятеро мужчин разных возрастов. Перед ними стояли блюда с восточными фруктами и большой фарфоровый чайник. Мужчины о чем-то негромко беседовали, неспешно отхлебывая чай из красивых, украшенных растительными орнаментами чашек. Как видно, судьба решила избавить Станислава от необходимости мотаться по городу, собрав почти всех буттулальцев в нужное время в нужном месте.

При появлении гостя старший из присутствовавших поднялся на ноги и, на вполне сносном русском ответив на приветствие, доброжелательно сказал:

– Мы очень рады видеть в своих стенах хорошего гостя. Присаживайтесь. Чем могли бы вас угостить? Я знаю, что в России высоко ценятся хорошие вина. Может быть, вам вина?

– Нет, нет! – категорично отказался Станислав. – Я за рулем. Поэтому, уж извините, сразу перейду к делу. Я хотел бы расспросить вас об одном сотруднике посольства Буттулала по имени Кашпутту. Вам такой человек знаком?

Сидевшие за столом озадаченно переглянулись. Хозяин дома, немного подумав, утвердительно кивнул, а потом с явной неохотой сказал, что считает этого человека «моху» – отщепенцем, предателем своего народа. Как оказалось, пути Кашпутту и Амга Паггу пересеклись год назад. Они встретились в небольшом кафе индийской кухни (буттулальцы родственны индусам, поэтому у них много общего, в том числе и в плане кулинарии). Тогдашний советник посольства по финансам и торговле, некоторое время походив вокруг да около, в конце концов, предложил своему собеседнику принять участие в подготовке, если отбросить использованные Кашпутту иносказания, свержения князя Хаммато Рути Ашшага.

По словам Кашпутту, он очень уважительно относится к антимонархической позиции Амга Паггу и имеет контакты с некими великими державами, которые настроены на то, чтобы в Буттулале установилась парламентская или президентская республика. На вопрос Амга Паггу, какие именно страны он имеет в виду, советник посольства заюлил и постарался уйти от прямого ответа. Задав Кашпутту еще несколько вопросов и окончательно убедившись в том, что советник посольства озабочен вовсе не взаимоотношениями монархистов и республиканцев, а совсем иным – как подороже продать свое отечество, Амга Паггу достаточно жестко ответил, что им не по пути. На этом они и расстались.

– Скажите, а почему все-таки вы не приняли предложения Кашпутту? Вы же не приемлете авторитарной власти князя и из-за политических преследований вынуждены были эмигрировать из своей страны… – заметил Стас. Как мне сообщили в посольстве, вы, кажется, имеете контакты с маоистскими группировками. Или это не так?

– Разумеется, нет! – чуть заметно усмехнулся Амга Паггу. – Якшаться с маоистами – для нас равносильно вступлению в союз с демоном-ракшассой. Это не более чем бессовестная дезинформация самих китайцев. Противоречия с князем – это наш с ним внутренний конфликт. А вот благополучие и независимость Буттулала – это нечто особое, недосягаемое ни для каких политических дрязг. Скажем, если бы сегодня кто-то напал на княжество, я бы первый взял в руки оружие и пошел бы защищать свою страну, в том числе и князя. Каким быть устройству Буттулала, можно решить и позже, а вот допустить порабощение своего народа иноземцами, да еще этому и содействовать – страшный грех, который не простится и до седьмого колена.