Ожерелье любви - Барбара Картленд

— Совершенно мужская обстановка. Кажется, вы здесь никогда не бываете. Я совсем не то ожидал увидеть!

Кассия лихорадочно пыталась найти ответ:

— Я сплю в другой комнате, потому что Перри храпит, и кроме того, слишком часто приходится оставаться одной. Моя спальня намного уютнее, и там скорее всего гораздо меньше призраков.

— Мне хотелось бы взглянуть на вашу комнату, — попросил маркиз.

Кассии это не понравилось, но она не могла придумать причин для отказа и направилась к выходу, бросив на ходу:

— Сначала я хотела бы показать вам другие комнаты. — И, открыв соседнюю дверь, объявила: — Это была комната моей… свекрови.

И уже переступая порог, удивилась, почему привела маркиза в комнату, которую сама считала святилищем, где до сих пор обитала душа матери. Но отступать было слишком поздно.

Она откинула занавеси, чтобы маркиз мог увидеть кровать, совершенно не похожую на ту, которая стояла в хозяйской спальне. Кровать тоже была с четырьмя столбиками, резная, но при этом позолоченная и украшенная очень тонким рисунком в виде купидонов, державших цветочные гирлянды.

Маркиз долго молча глядел на нее, прежде чем сказать:

— Это храм любви, и странно, что вы здесь не живете.

— Я оставила здесь все так, как было при… свекрови, — пояснила Кассия и быстро вышла из комнаты, так что маркизу ничего не оставалось, кроме как последовать за девушкой. Показав ему Розовую комнату, она остановилась перед дверью своей спальни, но у самой двери нерешительно сказала:

— Кажется, нам пора переодеваться к ужину.

— Но я еще не видел вашей комнаты, — возразил маркиз.

Он говорил тихо, но за внешним спокойствием ощущалась такая сила, что Кассия не осмелилась идти против его желаний и, чувствуя себя совершенно беспомощной, распахнула дверь. Маркиз впервые увидел комнату, где Кассия спала с самых юных лет. Кровать была совершенно простой, совсем не такой, как в остальных спальнях, задрапированной белым муслином. Занавеси ниспадали с небольшого венчика, свисавшего с потолка, словно нимб. Туалетный столик также был затянут белым муслином, собранным в складки. Гардины, отделанные оборками, подхватывались шнуром, в который были вплетены цветы из шелка. Комната выглядела прелестной и по-девичьи невинной. Кассия, проводившая так много времени в одиночестве, украсила ее любимыми картинами, но только сейчас поняла, что все они принадлежат кисти французских художников. Но ведь она выбрала их лишь потому, что каждая имела для нее некое духовное значение, трудно выражаемое словами. И теперь, когда маркиз разглядывал картины, девушка чувствовала, что он все понял, и страстно хотела услышать из его уст слова одобрения.

Она уже подумала, что он так ничего и не скажет, но тут раздались негромкие слова:

— Я бы узнал, что это ваша комната, даже если бы пришел сюда один.

И прежде чем Кассия успела ответить, шагнул к выходу и закрыл за собой дверь.

Переодеваясь к ужину, Кассия с ужасом думала, что предпринять, если мадам де Сальре снова устроит сцену из-за ожерелья. Hb спустившись в столовую, обнаружила, что француженка само очарование и сплошные улыбки. Она флиртовала с Перри и стала куда более любезной и вежливой с Кассией. Девушка была уверена, что это дело рук маркиза. Тот наверняка предупредил о чем-то приятельницу.

Но так или иначе, Кассия была благодарна за то, что не слышит больше ни визга, ни дерзких требований отдать ожерелье.

Ужин оказался не таким вкусным, как накануне, и это потому, виновато думала Кассия, что она не провела столько времени на кухне, сколько следовало бы. Но по крайней мере все блюда оказались съедобными и никто не жаловался. Перри был в прекрасном настроении и заразил остальных своим весельем. Мадам де Сальре царила за столом, покоряя мужчин с таким непревзойденным искусством, что Кассия и не пыталась с ней соперничать.

После ужина все перешли в гостиную, но мадам, подхватив под руку Перри, вышла вместе с ним в сад через высокие стеклянные двери. Кассия осталась наедине с маркизом и высказала все, что лежало на душе:

— Я хотела бы поблагодарить вас за то, что вы купили ожерелье. Это так облегчит жизнь Перри и другим людям! И поскольку они не могут сами сказать вам «спасибо», я делаю это от их имени.

— И поэтому чувствуете себя счастливой? — осведомился маркиз.

— Очень. Очень счастливой. Последнее время становилось все труднее и труднее справляться с делами, особенно если не знаешь, когда в следующий раз… появятся деньги.

— Но ваш муж ездит в Лондон, — задумчиво пробормотал маркиз, — и ведет светский образ жизни, который большинству людей не по карману.

— Перри получает много приглашений и при этом не обязан отвечать таким же гостеприимством, — застенчиво пояснила Кассия.

— А вы тем временем предпочитаете оставаться здесь?

— Да, особенно теперь, когда вы так великодушно согласились купить ожерелье.

— Я хотел бы проявить еще больше щедрости, — признался маркиз, — но чувствую, что вы вряд ли мне это позволите.

Кассия в изумлении подняла брови, и по выражению прекрасного лица маркиз понял, что истинный смысл его слов остался для нее загадкой.

— Когда вы приедете во Францию, — продолжал маркиз, — я хотел бы подарить вам одну из моих лошадей, и поверьте, там есть из чего выбирать.

Восторг в глазах Кассии был почти ослепительным, но она тут же покачала головой:

— Нет-нет… конечно, я не могу принять такой подарок!

— Почему нет?

— Потому что это… неправильно… так не полагается.

— Думаете, ваш муж станет ревновать?

— Нет, — вырвалось у Кассии, — завидовать.

— В таком случае, — согласился маркиз, — мне придется и ему подарить лошадь.

— Нет… я не это хотела сказать… то есть… так или иначе, вы уже дали нам слишком много, и совершенно ни к чему испытывать ваше… великодушие.

При этом она думала, как была бы шокирована мать, узнав, что кто-то дарит дочери такие дорогие подарки.

И, прежде чем маркиз успел возразить, Кассия твердо сказала:

— Пожалуйста, забудьте о своем предложении. Думаю, вашим лошадям будет лучше в той стране, где они родились, чем на чужой земле.

— Но, как норманн, я считаю себя наполовину англичанином, а вы, как побежденная пленница — ведь ваши предки проиграли в битве при Гастингсе, не так ли? — обязаны подчиняться мне и выполнять все мои повеления.

Кассии почему-то стало весело.

— Вряд ли это можно считать достаточно логичным аргументом!

— Достаточно логичным для того, чтобы настаивать на своем. Вы должны выбрать коня в моей конюшне, но об этом мы поговорим, когда вы окажетесь в Шато-Байе, моем замке, и я смогу отплатить вам гостеприимством за тот сердечный прием, которым я искренне наслаждался.