Второй клон - Кэрол Мэтас

— Да!

— Доктор Муллен сейчас здесь, со мной. Надо сказать ему, что ты в беде.

— Нет! Не говори ему! Это все из-за него! Ты должна...

Тут в трубке раздался голос доктора:

— Здравствуй.

— Верните трубку Еве. Или позовите моих родителей.

— Твои родители сейчас беседуют со специалистом, которого я привез. А я осматриваю номер Одиннадцать. Мне кажется, что из ее состояния еще можно извлечь кое-какие интересные данные.

«Она для него, как лабораторная крыса», — с ненавистью подумала я.

— Подожди, звонит мой мобильный. Он вернул трубку Еве.

— Ева! Мы в ловушке! Ты должна помочь... Снова в трубке голос доктора Муллена:

— По-моему, я предупреждал тебя, Миранда, чтобы ты не лезла не в свои дела. Мне тут звонят коллеги. Как я понимаю, ты у меня в гостях.

— Да. И вам лучше меня отпустить!

Дверь распахнулась, и в комнату влетел здоровяк. Он вырвал у нас из рук телефоны и вышел, захлопнув дверь.

— Замечательно! Просто великолепно! — горько посетовала я.

— Что случилось? — забеспокоилась Эмма.

— Доктор Муллен! Я дозвонилась до Евы, а он в это время был там и все узнал. Короче, теперь мы действительно в беде.

Мы посмотрели друг на друга.

— Прости меня, — сказала я Эмме. — Я не должна была впутывать тебя в эту историю. Я не понимала, насколько это опасно.

Эмма обняла меня:

— Брось. Мы обязаны попытаться спасти Ариэль. Хотя теперь я думаю, сначала надо было обратиться к моему отцу. Мы влезли в слишком серьезную взрослую игру, где у нас нет шансов.

— К сожалению, — ответила я, опускаясь на стул.

«Эмма права, — думала я. — Или все же у нас еще есть шанс?»

— В конце концов я должна быть умнее их всех, — сказала я. — Такой меня сделал сам доктор Муллен. Просто мне необходимо подумать. Сосредоточиться.

Я оглядела комнату. Судя по всему, они заперли нас в какой-то лаборатории. Тут были стеклянные колбы, пробирки, ампулы, но я понятия не имела, что в них содержится. Правда, мы обнаружили немного соляной кислоты, которая, как известно, может сильно обжечь, если попадет на кожу.

— Когда этот здоровый тип сунется сюда, мы плеснем в него соляной кислотой и убежим, — заявила Эмма.

— Ему же будет больно, — возразила я.

— Вообще-то они собираются нас убить. Ты что, предлагаешь просто сидеть и ждать, когда они это сделают?

Тут мы с Эммой придерживаемся различных точек зрения. Я стремлюсь быть хорошей, а Эмме все равно. Хотя я понимаю, мое стремление оставаться во всем правильной может стоить нам жизни. И я должна сейчас думать об Эмме, а не только о себе. В конце концов это я втянула ее в эту передрягу.

— Ты права, — вздохнула я, — хотя мне твое предположение и не нравится.

— Тут как на войне, — ответила Эмма. — Мы должны защищать себя.

— Это не война, к тому же мы не знаем наверняка, хотят ли они причинить нам вред. Доктор Муллен считает, что цель оправдывает средства, но разве это так?

— Да, иногда так! — решительно сказала Эмма.

— Не поступай с другими, как ты не хочешь, чтобы поступили с тобой, — заметила я.

— Ты думаешь, этот аргумент остановит доктора Муллена? — возразила она.

Эмма была права.

Мы заняли позиции по обе стороны двери, держа в руке по бутылке с кислотой, и стали ждать. Мы ждали, ждали, ждали. Я взглянула на часы — было уже три.

— Совершенно ясно, доктор Муллен продолжает выращивать другие клоны, — сказала я. — Ты видела, сколько здесь всякого оборудования. Зачем он это делает? Какая у него цель? Жутковато самой оказаться там, где тебя создали.

— И все же тебя еще нельзя признать абсолютно совершенным созданием, — ухмыльнулась Эмма.

Она умеет заставить меня рассмеяться даже тогда, когда мы заперты в лаборатории сумасшедшего ученого, ожидая гибели.

— Интересно, почему я все же несовершенна?

— Потому что если бы ты достигла полного совершенства — к чему ты, кстати, всегда стремишься, — то ты бы уже не была человеком.

— А что происходит с доктором Мулленом? Неужели он не понимает, что поступает отвратительно?

— Он уверен в своей безнаказанности и праве решать за других, что для них лучше.

— Да, — согласилась я. — Так же думают все диктаторы. Да не только диктаторы — посмотри на моих родителей! Они собирались убить Ариэль, чтобы спасти меня.

— Папа всегда мне говорит, что я должна поступать так, как считаю правильным, и не думать о последствиях.

— Я пыталась объяснить Еве, когда человек становится личностью. Но, Эмма, нельзя не знать, что причины, по которым люди делают тот или иной выбор, бывают порой совершенно непонятными. Половину своих решений я принимаю потому, что меня создали хорошей. А вторую половину — потому, что меня воспитали хорошей. Следовательно, я вынуждена поступать вполне определенным образом. Тогда в какой степени я свободна?

— Ты хочешь сказать, что, возможно, все мы запрограммированы, как роботы. Если не генами, то родителями...

— Или друзьями, или журналами, фильмами... — продолжила я.

Нашу беседу прервал щелчок замка, и дверь отворилась. «Не поступай с другими так, как ты не хочешь, чтобы поступили с тобой». Однако нужно было принять меры, иначе он мог причинить нам вред. Следуя своим принципам, по которым я бы не хотела, чтобы мне в лицо плеснули соляной кислотой, я целилась ему в руки. Эмма же вылила ему жидкость сзади на шею. Он завопил и заметался по комнате, выронив ключи. Я подхватила их, и мы выскочили, прежде чем он попытался схватить нас, хотя с обожженными руками сделать это не так просто. Я захлопнула и заперла дверь. В коридоре было пусто.

— Надо найти Ариэль и сматываться отсюда, — прошептала я.

На этот раз мы стали более осторожными, не распахивали двери, а лишь чуть-чуть приоткрывали их и в щелочку смотрели, что внутри.

В первой комнате мы увидели женщину, сидящую за компьютером. Она нас не заметила. Вторая комната вся была заполнена оборудованием. Сразу за третьей дверью стояла большая деревянная ширма. Что там дальше за ней, мы не видели. Проскользнув внутрь, мы закрыли дверь. Я заглянула за ширму.

Комната оказалась разделенной на три помещения. Прямо передо мной на кровати сидела Ариэль.

— Ариэль!

— Миранда!

Она вскочила с кровати и повисла на мне.

— Ты нашла меня! Ты такая умная! Такая добрая! Как ты сюда попала? Привет, Эмма! Мы уходим? Мы сможем вернуться домой?