Пробуждение Жрицы - Мира Ризман

главных земель эльфийской империи. Столица Шат-лириум чудеснейшим образом парила под облаками, а почти весь континент Шат-ли располагался в несколько длин драконов над вечно бушующим морем Шаорум. Эльфы в буквальном смысле спускались с небес.

И один из снизошедших теперь сидел со скучающим видом у окна экипажа тщетно пытаясь разглядеть пролетающий мимо пейзаж за плотным экраном. Несколько пристыженный Дамиан предпочёл изучать свои руки, порой замирая в задумчивости, а Марселу опять закрыл глаза и начал медленно вдыхать воздух. Томительно молчание вновь повисло в экипаже. Рэл быстрее всех поддался сонным чарам, и вскоре задремал. Рена некоторое время пыталась поймать взгляд отца. Чувство вины всё ещё тяготило её, и она желала объясниться, но посол Рош пространно смотрел в окно, лишь изредка косясь в сторону эльфа. В очередной раз прокручивая произошедшее в голове, Рена с грустью осознавала, что этого могло бы и не случиться, будь она Младшей Жрицей. Пока же ей не хватало выдержки и умений. Она плохо владела мысленной речью, а её «ментальное влияние» во многом зависело от эмоций, и им почти невозможно было управлять. Рена вздохнула, заставляя себя смириться с тем, что ей уже никогда не получить эти возможности и с силой сжала в ладони тяжёлый медальон. Выгравированный аспид больно врезался в кожу. «И почему он не мог подождать, - ум Рены всё ещё искал лазейки, не желая сдаваться. - Разве не была бы я полезней, став полноценной Жрицей?» Тщетно пытаясь понять какой смысл брать в жёны недоучку, размышления привели Рену и к другим любопытным историческим фактам. Медити оставили трон после Последней Войны Драконов, и причины столь странного поступка не упоминались ни в учебниках, ни в легендах. Поговаривали, конечно, что Война погубила почти всех претендентов на престол, а оставшийся был так слаб и мал, что сам отказался от власти. Медити удалились в Тёмные топи и долгое время почти не вылезали из своих имений. Лишь в последнюю сотню оборотов они вновь вернулись в Сэйклит, внезапно проявив интерес к политике. А Даркал и вовсе сумел стать сэйлом ещё до второго возвышения. По-видимому, ему сейчас было чуть больше тридцати, но юной Рене он виделся уже почти стариком. Конечно, она несколько нагнетала, но эта разница в возрасте её тяготила. Рена всегда думала, что будет с будущим мужем на равных, как её мать, но общаться с кем-то, кто тебя почти на полжизни старше как с ровесником, казалось просто невозможным.

Тем временем рыжее солнце уже минуло зенит и неспешно спускалось к серым пескам. Вараны неутомимо неслись по пустыне, взбивая облачка пыли своими толстыми лапами. В экипаже было душно и заметно укачивало. За плотным экраном с трудом удавалось разглядеть пролетающие мимо чахлые заросли змеевика, да одинокие скалы. Лишь к закату пейзаж за окном стал стремительно меняться, пески уступали кустистым зарослям карликовой тсуги и складчатой туи. Вскоре стали появляться одинокие пихты и островки кипарисовика. Когда же солнце принялось менять свою раскалённую рыжину на киноварь, экипаж въехал в главные ворота.

Асашарам был выстроен в форме закрученной спирали, размашистыми кругами ведущей к центру - Храму Полоза, чья крыша представляла собой голову огромной змеи. Ворота же символизировали кончик хвоста: чешуйчатый и расписной. Сам город поражал своим разноцветьем и необычной архитектурой. Особенно примечательными были крыши домов - вытянутые и полукруглые, испещренные нишами, в которых теснились искусные фигурки различных змей. Улицы украшали многочисленные резные арки и статуи многоголовых рептилий, а дороги были выложены цветастой зигзагообразной плиткой. По обочине тротуаров выстраивались кустистые тсуги, а во дворах и многочисленных скверах виднелись раскидистые ели и лиственницы.

В распахнутые, наконец, окна влетал свежий воздух, а от ярких красок города рябило в глазах. Рена почти с нескрываемым наслаждением вдыхала хвойно-пряный аромат, витавший здесь повсюду, и с болезненной радостью смотрела на знакомые места. Они проехали известную во всём Асашараме булочную, где пекли остро-сладкие тонкие лепешки из муки плодов змеиного дерева, которые всегда подавались с вязким джемом из можжевеловых ягод. В первые годы обучения в Храме Рена частенько с другими ученицами бегала сюда, чтобы полакомиться. Экипаж медленно проскользил мимо любимой книжной лавки, здание которой было довольно невзрачным, стыдливо прячущимся под клетчатым навесом; и выехал на площадь к самой большой ювелирной мастерской с массивными стенами, отделанными голубым мрамором и нефритовыми колоннами. Рена порой приходила сюда за дорогими и необычными подарками, и она даже лично была знакома с главным мастером, хорошим другом её отца. Затем они минули главный дом Лекарей - круглый и пузатый с выгравированным уроборосом на замковом камне. Рена бросила беспокойный взгляд на отца. Им давно полагалось остановиться (почти все гостиницы и постоялые дворы находились в нижней части города), но вместо этого они подбирались всё ближе к Храму и царскому дворцу. «Возможно, отец хочет сразу показать весь город», - размышляла Рена ровно до тех пор, пока экипаж не въехал в царские ворота.

Недоумение сменилось страхом и удивлением. Неужели они остановятся в царском дворце?! А может... От возникшего предположения у Рены перехватило дыхание. Возможно ли, что она будет удостоена чести быть представленной царю? От этой мысли закружилась голова и в груди затрепетали сердца. А вдруг нет? Рена глубоко вздохнула, уже ощущая терпкие нотки предстоящего разочарования, и настойчиво прервала свой полёт фантазии, включив логику. Какой интерес царю может представлять помолвленная дочь сейла? Ровно никакого, в отличие от того же Рэла. Брат в скором времени станет отцовским атташе, а затем и вовсе сменит его на должности посла. Но, скорее всего, они едут во дворец только из-за гостей. Эта мысль показалась настолько очевидной, что Рена выкинула из головы все свои глупые волнения и с интересом стала оглядываться по сторонам. В конце концов, ей на самом деле уже оказали немыслимую простому смертному честь - пустили в царский дворец!

Конечно, Рена видела его раньше. Дворец стоял напротив Храма, полный своего величия и великолепия. В небо взвивались шесть башен-голов, белоснежный известняк которых уступал мрачному вулканическому камню основной конструкции. Дворец блестел на солнце от многочисленной отделки: стеклянных модильонов и розеток, сменяющихся позолоченными пилястрами, барельефами и статуями. И вблизи особенно ясно видно, какую изумительно-тонкую работу представляла собой каждая деталь: идеальная огранка, чёткие линии каждой чешуйки и изгиба вызывали трепет благоговения перед искусством древних архитекторов и скульпторов. Рена не уставала восхищаться и частью дворцового сада, который они проезжали по пути к главному входу. Здесь были и прозрачные пруды, отделанные цветной мозаикой, и бесчисленные фонтаны,