Безумный поклонник Бодлера - Мария Спасская

– Тук-тук! Не помешаю? Интима не нарушаю? – игриво пробасил Сергей. И, грохнув пакетами об пол, сообщил: – Ух-х, еле доволок. На четыре с полтом затарился. Вот сдача.

При свете лампы Мамай оказался невысок, черняв, быстроглаз и пронырлив. Высыпал на стол мятые бумажки сдачи и только теперь посмотрел на нас с Левченко.

– А чего это вы такие хмурые? – Он заглянул мне в лицо и возмущенно взмахнул руками.

– Вольдемар, ты что, ей про больную дочь рассказал? Вот идиот! Говорил я тебе, что женщин так сразу пугать нельзя! А ты «моя Кира особенная, я за нее как за себя поручиться могу»! Ну и что, дала она тебе денег?

– С какой это стати я должна кому-то дать денег? – насторожилась я.

– Мамаев, замолчи! – вскинулся Вовка. – Кира ничего не знает!

– Вот и прекрасно! Так пусть узнает!

Мамай шагнул к напарнику и задрал рукав его куртки. Я, не отрываясь, смотрела на Вовкину руку, где через запястье готической вязью было набито слово «Кира». Друг детства перехватил мой недоумевающий взгляд и, став малиновым, быстро проговорил:

– Это я давно. Еще до армии.

– Он вас, милая барышня, уже давным-давно разыскивает, хочет денег на операцию попросить, – вводил меня в курс дела Мамаев. – Потому что любит вас с детских лет. И еще потому, что вы богатая и отзывчивая, а он непутевый нищеброд, который, дожив до двадцати семи лет, так и не научился прилично зарабатывать.

– Это правда, Вов? Тебе нужны деньги?

Лев подавленно молчал, зато отозвался общительный Мамаев, неторопливо откручивавший крышку на бутылке с коньяком.

– Мне нужны деньги! И что? Дадите? – с вызовом проговорил он, разливая напиток по чашкам с отбитыми ручками и пододвигая к нам. – Врать не буду, больной дочери у меня нет, зато есть ипотека на двадцать лет. С моей зарплатой – как раз расплатиться и сдохнуть. Так что от денежного вспомоществования я бы не отказался.

И тут меня посетила отличная идея. Парням нужен заработок, а мне нужна помощь. Так не дадим друг другу умереть! Эти двое будут выполнять мои поручения, а я буду наблюдать в сторонке, ничем не рискуя, но щедро оплачивая их труд. В душе шевельнулось что-то похожее на жалость к Володе, но я подавила ее в зародыше. Не верь, Кирка, не бойся, не проси – так в детстве учил меня отец.

– Лев, тебе на самом деле нужны деньги? – снова спросила я. – Могу помочь. Взамен потребую помощь в одном деле.

– Может, я тоже на что сгожусь? – приосанился Сергей, поднося к губам свою кружку коньяку.

– Трезвый вполне сгодишься, – кивнула я.

Чернявый Мамаев, к круглому лицу которого со стильно подстриженной бородкой и раскосыми глазами невероятно подходила его басурманская фамилия, тут же отставил спиртное и вопросительно посмотрел на меня.

– И каковы условия? – подавшись на локтях вперед, поинтересовался он.

– Пять тысяч рублей в день и мои накладные расходы.

– Десять тысяч, – тут же парировал потенциальный помощник, откидываясь на спинку стула. – Пять штук, мадам, вы Вольдемару, как моему заму, можете платить. А я начальник охраны, мне больше получать положено.

Я прикинула, на сколько хватит пачки банкнот, обнаруженных в сумке, и согласилась.

– А делать-то что надо? – запоздало осведомился Мамай. Вовка молчал, словно не слыша нашего торга, напряженно о чем-то размышляя.

– Что скажу, то и надо, – буркнула я, раздраженная предприимчивостью собеседника. – Для начала отвезите меня в Любимовку.

И, перехватив недоумевающий взгляд Мамаева, пояснила:

– Это по Ярославскому шоссе, за Тарасовкой, километров двенадцать в сторону области. Я покажу.

– Вольдемар, ты отвези свою подругу, а я за нас с тобой подежурю, – распорядился начальник охраны. И резонно добавил: – Кто-то же должен оставаться на посту.

Мы с Володей вышли из сторожки и направились к стоянке, на которой тосковала одинокая «Дэу Нексия» невнятного серого цвета. Небо вокруг нас светлело. Утро сменяло ночь.

– Может, расскажешь наконец, что у тебя случилось? – сердито осведомился мой детский друг. – Кто звонил? Куда мы едем?

– Володь, делай что тебе говорят. Заводи машину и поехали. Я тебя наняла, будь добр выполнять мои распоряжения.

– Кир, ты не думай, я тебя не из-за денег искал, – сдавленно проговорил Володя. – Я тебя хотел увидеть. Я думал о тебе.

– Да нет, отчего же, не надо стесняться, – пожала я плечами. И глумливо добавила: – Все же знают, если за деньгами – то это ко мне. Как, помнишь, тогда, когда вы с Гуляевой обнесли мой гостеприимный дом, стянув купюры с подзеркальника.

Лев удивленно посмотрел на меня, как будто увидел впервые в жизни.

– Кир, прекрати, – сухо проговорил он. – Ты же не такая!

– Такая, – мстительно протянула я, упиваясь собственной честностью. – Ты просто не хочешь замечать.

– Это не ты говоришь. Это говорит кто-то злой и страшный. Я знаю другую Киру. Ту, которая нашла в Черкизовском парке коробку с престарелой морской свинкой и сначала принесла ее домой, но когда папа отправил вас обеих обратно на улицу, сняла с себя шапку и, несмотря на конец ноября, укутала зверя и оставила жить на чердаке, куда мы всю зиму носили еду. Еще я помню, как ты во время школьных завтраков на большой перемене отдавала свои сосиски маленькой Свете из параллельного класса. Родители ее здорово пили, Светка ела только в школе, и ты хотела, чтобы она наедалась впрок.

– Просто я терпеть не могла эту ватную дрянь, именуемую школьными сосисками, – дернула я плечом.

– Да ладно, когда приходила к нам, за обе щеки уплетала именно такие сосиски. Бабушка их всегда покупала. Говорила, что диетические и детям полезны.

Да, действительно, ела и нахваливала. И лысую морскую свинку в шапку завернула. Мать из принципа не стала покупать мне новую шапку, и я до самой зимы ходила в платке Вовкиной бабушки, который она отдала мне, не в силах наблюдать, как я мерзну в холодном капюшоне. Детские воспоминания захлестнули меня теплой волной, но я тут же прогнала их прочь.

– Не обольщайся, это я маленькая была, – жестко сказала я. – А теперь я повзрослела. Ты тоже уже другой. Все люди с возрастом меняются. Будь честен хотя бы с самим собой. Признайся, Вов, тебе не я, а деньги мои нужны. У тебя дочь больная. Кстати, что с ней?

– Не твое дело, – процедил сквозь зубы Лев. – Если хочешь построить наши отношения таким образом, что ж, пусть будет по-твоему. Товар – деньги. Ничего личного.

– Меня это вполне устраивает, – согласилась я, внутренне успокаиваясь.

Меньше всего мне сейчас нужны сопливые откровения бывших возлюбленных, которые обычно заканчиваются пошлыми просьбами дать денег. Мне и своих проблем хватает. Володя открыл машину и уселся за руль. Я устроилась на заднем сиденье, рассчитывая в случае проверки документов сползти пониже и прикинуться ветошью. Мерно заурчал мотор, машина тронулась с места, и мы понеслись по предрассветным московским улицам в сторону МКАД.