Мы Люди - Алина Распопова

– Я буду играть теперь для вас, только для вас, – произнесла Эри. – Раз вам это нужно, я буду…

– Нужно, Эри, очень нужно… Обещай, что больше не будешь делать глупостей и творить такое над собой…

Вертинский негодовал.

– Вы только посмотрите, что происходит. Вот оно то, чего я опасался. Я знал, был уверен, что с нашими детьми что-то не так!

Профессор тряс в руках бумагу, присланную из комитета. Короткая сводка содержала угрожающие цифры – почти половина детей, созданных методом экстракорпорального конструирования, пыталась покончить с собой.

– Вот к чему привела наша поспешность! Мы накачиваем детей знаниями, развиваем их, готовим к будущему прогрессу, но не можем разбудить в них тягу к жизни, к саморазвитию, к творчеству. Это бесчувственные болваны, которые делают только то, что им скажут, и не способные на большее!

– Станислав Евгеньевич, вы не правы… – попытался возразить Любимов.

– Нет, я прав! Вы посмотрите, мой друг, посмотрите, что мы создали! По всем признаком это люди, мы создали людей. Они прекрасны, умны, способны, но в любом андроиде больше души, чем в них. Давно вы слышали их плач, их шум, их смех?

– Никогда, – согласился Любимов. – Но это ничего не значит!

Любимову вспомнилась Эри.

– Это не значит, что, как вы утверждаете, в них нет души. Они малоэмоциональны, мы уже много лет говорим об этом, но вы знаете, какой вопрос задала мне недавно Эри? «Для чего я живу? В чём смысл жизни?». И догадайтесь, когда она это спросила? Когда пыталась покончить с собой.

– Вы мне не говорили, что среди наших воспитанников были подобные попытки. Вы это скрыли от меня? – ещё больше злился Вертинский.

– Скрыл, потому что эти попытки предпринимала только Эри и так неумело…

– И она, в самом деле, задала такой вопрос?

– Станислав Евгеньевич, я давно с вами хотел поговорить об этом. Мы воспитываем детей неправильно. Мы их учим, учим, учим, но чему? Мы не дали им самого главного – они не видят смысла в собственном существовании…

– Удивительно! Сергей, это удивительно! Я-то думал, ладно наши бионики, они растут в стенах закрытого института, они изолированы от общества, но в нормальных семьях всё будет иначе. Почему те, кто стали родителями, не воспитывают детей? Они доверили их обучение андроидам и на этом считают свою миссию выполненной? Кто, как ни родители, должны привить детям хоть какой-то интерес…

Любимов вспомнил об Эри. Она выросла прекрасной девушкой, талантливой, красивой… Но дальше что? Ни она, ни прочие бионики не понимают, как им дальше жить. Они не чувствуют интереса к жизни, им дается всё слишком легко.

– Мы преподнесли им наш мир на блюдечке, – грустно констатировал Любимов. – Всё, что предстоит этим детям делать в будущем – это следить за работой андроидов, да время от времени запускать воспроизводящие капсулы. Вот весь их труд. Станислав Евгеньевич, вам самому такая бы жизнь не наскучила?

– Мы что-то упустили, что-то очень важное. Но что? – бормотал Вертинский. – Посмотрите, что от нас теперь требует комитет.

В бумаге, протянутой Любимову, помимо констатации фактов низкой эмоциональной активности биоников, приводящей к отказу их от жизни, был текст нового задания. Комитет не приказывал, но просил продумать пути, так называемого, «очеловечивания» искусственно созданных людей.

– Станислав Евгеньевич, я не понимаю, чего они хотят?

– Комитет официально признает несостоятельность биоников как личностей. Были проведены всяческие тесты и вот… Низкая эмоциональность, полная социальная пассивность, неспособность к самостоятельной постановке задачи и принятию решений, отсутствие стремления к жизни, к творчеству, к продолжению рода… Программа «Бионики», которой мы так долго занимаемся, теперь уже практически потерпела крах. Мы создали то, о чём нас просили, но это не люди. Если мы этого не исправим, бионики погибнут или будут уничтожены.

– Нет! – воскликнул Любимов. – Они просто не понимают…

– Сергей, комитет не ставит перед нами четкой задачи, они не могут её сформулировать. Но в биониках нет чего-то того, что делает похожими их по душевным качествам на людей.

– Станислав Евгеньевич, наши дети хорошо трудятся, когда мы им ставим четкие цели. Если комитету так угодно, наши дети научатся даже творчеству.

– Нет, Сергей, поймите, нет. Дети сами должны продемонстрировать своё стремление, интерес развиваться. Они уже взрослые, а мы до сих пор руководим во всём ими. Да в физическом и умственном плане они давно уже превзошли нас всех. Дети должны теперь научиться жить своим умом. Они выросли, но я, честно говоря, не знаю, что с ними делать… И я говорю сейчас не только о тех, что воспитываются в нашей лаборатории. Последние годы я наблюдал и тех, что живут за этими стенами. Результат один. Дети способные, но они пассивны во всех вопросах. Удивительно, они даже не общаются друг с другом…

– Я не знаю пока, как это исправить…

– Задание дано не только нам, оно дано всем…

«Я сделаю всё возможное», – подумал Любимов. – «Иначе Эри погибнет. Если комитет решит ликвидировать биоников, мне её уже не спасти…»

Марк и Белла везли сегодня детей в аквапарк. Построенный совсем недавно, огромный, со множеством горок, бассейнов, аттракционов, теперь каждый день он принимал гостей. Возведено это сооружение было только лишь с одной целью – подобно всем прочим открытым в последнее время циркам, зоопаркам, оно должно было развлечь, заинтересовать, вызвать хоть какие-то эмоции у биоников-детей.

Поспешно предпринимались отчаянные попытки поднять активность биоников. Первым делом было решено создать все условия для новых развлечений. Всё, что так нравилось прежним детям, благодаря чему не утихал детский смех, поспешно возрождалось. В самые короткие сроки повсюду разбивались городские парки, новенькие детские площадки строились на каждом углу.

– Выходим, выходим! – оживленно подгонял Марк своё семейство. – Белла, раздавай игрушки.

Дети один за другим молчаливо выбирались из машины. Ни тени радости, ни доли веселья невозможно было уловить на лице ни одного из них. Молчаливо следовали они с яркими надувными игрушками в руках за родителями, прошли вход.

Территория была огромной. Повсюду здесь играла музыка, летали воздушные шарики, андроиды-клоуны пытались развеселить детей. Тут должны были царить веселье, оживленный шум, раздаваться детский смех, но ничего этого не было.

Представившееся зрелище заставило Беллу тревожно взять за руку мужа.

Огромные горки, бирюзовые бассейны, искусственные водопады поражали своей красотой. Воздвигнутые андроидами, они были безупречны. Но дети…

Один за другим, словно следуя какому-то незримому указу, они молчаливо взбирались на аттракционы и, сохраняя всю свою отрешенность, спускались по горкам вниз. Дети не издавали ни звука. Это был немой, безучастный ко всему конвейер.