Пограничник - Сергей Кусков

— Каких таких татей! Мы были в своём праве! Это наша земля! — подскочил и топнул бургомистр. Я же сделал вид, что «не увидел» этого и размеренно продолжал говорить, и говорил на публику — войско должно точно знать, ради чего мы тут сражаемся и умираем. Вон, уже три холмика погибших здесь, и я уверен, что будут ещё потери. А значит, их надо идеологически обосновать. Обоснуй — наше всё, а информационная война куда важнее любой оружной.

— Когда купцы приезжают торговать куда-либо, — решил я привести абстрактный пример, — некто подходят и собирают дань «за безопасность». Это нормальная практика. Ибо купцы приехали получить прибыль и находятся на территории некой банды рыцарей, которые это место защищают. Получил прибыль сам — дай и другим заработать на хлеб с маслом. Но когда купцы честно заплатили, а к ним подходит ещё некто, и тоже требует «за безопасность» — вот это, сеньоры, уже неправильно. Это называется разбой. И рыцари, «держащие» это место должны изводить таких бандитос под корень!

— Мальчишка! Это наша земля! — не унимался сеньор. — Мы и есть рыцари этого места!

— Учредитель данной дороги — государство, — парировал я, не сдерживаясь, без «перевода». — В лице короля. А ещё точнее — БЕЗОПАСНОСТЬ государства! — повысил я голос — для слушающих воинов. — Государство нашло предприимчивых купцов, готовых строить виа на свои собственные деньги. Да просто потому, что в казне такой суммы нет! Сеньоры, это не купцы приехали торговать ради прибыли, это рыцари, истинные хозяева места их наняли для дела. Для собственного усиления! Но представьте себе, что к этим наёмным труженикам подходит некто гораздо более мелкий, и невероятно наглый, и вымогает собранное миром СЕБЕ. Вопрос ко всем, можно ли охарактеризовать их, как тати, то бишь бандиты?

Поднялся нестройный гул, раздались выкрики, поддерживающие мою точку зрения. Я врал, но совсем чуть-чуть. Ибо на самом деле государство заплатит, просто неофициально и неафишируемо. Зерновая афёра, средства от которой пойдёт на строительство, а ещё беглые, которых мы не будем возвращать — а бегут люди со всего королевства. Нет, в какой-то мере дорога — общегосударственный проект, и косвенно в него вложится куда больше людей, чем учредители.

— Это! Наша! Земля! — парировал человек, сидящий слева от бургомистра. Сеньоры не поняли. Жаль.

— Позвольте, сеньор! — парировала Ингрид, взяв ещё и роль адвоката. — У нас всё записано. Город Феррейрос подписал ряд с управлением виа на аренду части земли за городской стеной. Нормальный пергамент, заверенный магистратом. Нормальным магистратом. С нормальной адекватной ценой за аренду. Но сразу после подписания, вдруг, город почему-то передумал. Так не бывает, так не делается. А значит что? Значит город захватили бандиты-разбойники, верно? Ибо истинный город никогда бы не нарушил своё слово. А раз город захватили бандиты, то… Мы и осадили бандитов. — Она невозмутимо пожала плечами — логика из её уст била в десяточку — хрен возразишь. — А вот кто в вашем городе настоящий, а кто захватчик, — понизила она тональность до загадочной, — решайте сами, вы — бург, полис, это ваше внутреннее дело.

Тишина. По полочкам, блин! Аж я заслушался и зауважал. Надо её ночью наградить. Заслужила.

— Ингрид, проводи, пожалуйста, сеньоров до границы лагеря, — решил я поставить точку на этом ярком моменте — один фиг не договоримся, а акценты, наконец, расставлены. — Они не готовы к разговору. Они считают, что другие должны обеспечивать им безопасность, и при этом этих других ещё можно и ограбить. А мне и моим людям что-то не хочется на своём горбу везти их в рай. И совсем не горю желанием воевать за них, защищать их от степняков, зная, что они ударят в спину. У нашего войска война с разбойниками, официально разрешённая королём, более того, эта война — условие участия в проекте короля и соинвесторов! А значит у нас война с бургом под названием Феррейрос, до тех пор, пока в нём к власти не вернутся прежние адекватные люди. А с бандитами и невеждами вроде того сеньора, — кивок на Лютого, — мы не разговариваем.

Лютый запыхтел, хотел было вскочить и что-то предъявить, но тяжёлая рука соседа (видно авторитетный чувак) придавила его плечо.

— Пойдёмте, сеньоры. — Ингрид первой поднялась, вслед за ней несколько наших отроков, красноречиво обступивших горожан с разных сторон. И им ничего не осталось, как, матерясь про себя, подчиниться.

Когда сеньорита баронесса вернулась, протянул ей ещё два готовых шампура.

— На. Срезай. Тут все уже слюнями захлебнулись. Хоть по кусочку всем раздай.

Одобрение вокруг. Дескать, мысль правильная, они не специально не замариновали, просто пока не знали что это, не умеют.

— Так вот, сеньоры, — продолжил для толпы, которая на время отсутствия Ингрид начала гудеть, перетирая последние новости. С продолжением сказки все вновь замолчали, ловя каждое слово. — Бильбо закричал: «Гоблины! Здесь гоблины, мать вашу! Просыпайтесь все!» И тут же стены пещеры разъехались, и из потайных ходов на них напали чудовища.

Пауза. Осмотреть всех внимательным взглядом. Теперь пояснялка:

— Гоблины — они чем-то похоже на наших степняков. Но степняки — это степные гоблины, они же орки. А эти гоблины — горные. Живут под горами, солнца не видят, потому бледные, низкорослые и вообще — злые — презлые. Гномы вскочили, встали в круг, но противников было слишком много. Чудовища проломили их защиту, и организованно сопротивляться никто не смог. Их всех схватили и потащили куда-то вниз, вглубь гор…

* * *

— Дядюшка, хочешь пари? — родил я светлую мысль поутру, выходя из палатки, оставив Ингрид досматривать самые сладкие сны. Тяжко ей в походе, но ничего, девка к лишениям привычная, ведёт себя достойно.

— Ну? — Сеньор виконт сидел у потухшего не так давно «командирского» костра и точил меч. Вид его был крайне смурной. Но пока его милость на фронтиры не спешил возвращаться — то ли хотел поглазеть, что я буду делать дальше, то ли надеялся меня в чём-то переубедить. Но так даже лучше, у меня есть шанс переубедить его.

— Что, «ну»? Хочешь или не хочешь? — усмехнулся я.

Сидящие вокруг воины, занимающиеся своими делами (утро, все активно кашеварят и кашеожидают) замолчали, предвкушающе напряглись — их граф скор на зрелища.

— После умопомрачительной ночи с прекрасной баронессой, племяш, и у меня бы в голове роились радужные мысли, — решила поддеть меня эта скотина. А дядюшка не так и плох, как я думал. Зачтём остроумие за плюс. — Вот только суровая жизнь воина, Рикардо, часто не оставляет на этих светлых идеях камня на камне.

Воины засопели, не решаясь хихикать вслух. Угу, юнца при всех макнули в дерьмецо, и в общем парировать нечем. Я также отнёсся с пониманием — я реально молод, и фактически в настоящих боях не участвовал. Пара небольших стычек в Картагенике нельзя назвать полноценной войной. Но всё равно он так зря. Теперь уделать его — вопрос чести. Гут, значит, поднимем ставки более того, чем планировал. А возьмём, как обычно, на «слабо».

— Не завидуй, дядюшка, — скривил я романтично-надменное выражение лица. — Ты тоже был молод и горяч… Когда-то. Давным-давно. А если б не забрасывал это дело, и у тебя бы с сеньоритами получалось.