Темная сестра - Грэм Джойс

Я все еще напугана, но А. говорит — так и нужно.

Что же могло привести автора дневника в такой экстаз? Мэгги хотела знать, что за великий шаг могла она предпринять. Речь опять шла о слушании — этому соблазну Мэгги уже поддалась в тот день, когда забыла забрать детей. Тогда произошли невероятные, пусть и не самые грандиозные вещи, и у Мэгги пробудились новые для нее чувства; но она не помнила ни голубого света, ни сияющих троп, и ей не приходилось принимать великих решений.

Между тем Мэгги обнаружила средство для лечения экземы у Эми, а также ингаляцию для собственного синусита, которую и применила не без успеха. Ее невероятно привлекала творческая сторона дневника, и она разыскивала там все новые темы. Но конечно же, интерес Мэгги не ограничивался притираниями и травяными банями. Она хотела большего. Ей передалось возбуждение автора.

Мэгги не заводила романов с тех пор, как вышла замуж за Алекса, хотя однажды была к этому близка. Но, когда она прятала от мужа свою коллекцию трав, по секрету от него изучала дневник и тайком замышляла очередную передышку от семьи, все это отчасти напоминало связь на стороне. Она скрывала от Алекса свои занятия и старалась не проговориться. Между тем любопытство тянуло ее за собой, точно страсть.

Дневник изобиловал тайнами, ожидавшими, чтобы их раскрыли. Ее опыты с маслами пронизывала глубокая чувственность; все пропитывалось будоражащими запахами обычных духов и возбуждающими ароматами запретных мускусных благовоний. Ее тайный мир был полон свежих настроений и новых историй, манил возможностями. Искушение было сильным и опасным, и Мэгги ему поддавалась.

Однажды утром, за полчаса до рассвета, Мэгги проснулась — именно об этом она попросила себя перед сном. Она выскользнула из постели и быстро оделась. Алекс захрапел, перевернулся на другой бок, но не проснулся.

На кухне Мэгги покрошила листья лавра, полыни, лапчатки и приготовила из них отвар. Она вдохнула пары, прежде чем вылить отвар в термос, и аккуратно избавилась от остатков. Потом села в машину и поехала по пустынным улицам.

Когда Мэгги добралась до Ивового леса, серый свет уже проглядывал сквозь небесную синеву. Она припарковалась, взяла термос и одеяло. Местность окутывал плотный туман, на траве лежала роса, блуждающие огоньки вереницей тянулись из леса и мерцали на дальней лужайке. Лес был погружен в зловещую тишину. Деревья стояли темными рядами и кололи Мэгги своими ветками, странно и молчаливо жестикулируя. Впустив ее, древесные стволы сомкнулись у нее за спиной, точно ворота.

Мэгги пробралась в глубину леса. Тусклый свет зари несмело прокрадывался, находя лазейки в листве. Она вслушалась. Стояла полная тишина, если не считать капель росы, изредка падающих с веток. Потом влажность деревьев, и листьев, и земли стала звучащей, обрела приглушенную гармонию. Черные, серые и зеленые ветви переплетались и окружали ее, точно экзотический алфавит, которого она еще не знала, но могла выучить. Отложив термос и одеяло, она сняла плащ. Решение было принято. Она огляделась по сторонам, прежде чем раздеться.

Стоял холод, октябрьский рассветный холод, но Мэгги разделась и, совершенно нагая, стала смотреть на деревья, точно чего-то ждала. Перегной сочился влагой у нее под ногами, ее соски отвердели. Столб света озарил росу, покрывавшую кору высокой белой березы. Мэгги подошла к дереву, собрала росу пальцами и слизнула капли, словно мед. Как ни странно, они оказались сладкими на вкус. Залитая светом береза приобрела сиреневый оттенок. Мэгги прикоснулась к ней языком. Она лизала кору, вдыхая сильные запахи влаги, старого дерева и древесного гриба.

Ветерок прокатился по лесу, и Мэгги задрожала. Она набросила одеяло на плечи и села у подножия дуба. Открыв термос, она вдохнула травяные пары, и ее стало клонить в сон. Мэгги провела рукой по волосам, запрокинула голову и вслушалась.

Ветер в листве рассказывал ей о многом.

Он говорил ей правдивые вещи и ложные.

Он был истинным другом и мнимым другом. Он открывал ей секреты и лгал.

Он нашептывал ей советы, как любить мужа и как убить его.

Когда Мэгги приехала домой, Алекс, Эми и Сэм тихо сидели за столом и завтракали. При виде хозяйки Пятнашка выскользнула из кухни. Семейство встретило Мэгги молчанием.

— Я была на чудесной прогулке, — объявила она, слегка переборщив с энтузиазмом. — И вам того же советую.

— С утра пораньше? — уточнил Алекс, намазывая маслом тост.

— По-моему, это единственное время, когда я могу заняться собой, избежав обвинений в том, что пренебрегаю своими обязанностями.

— Может, попробуем, — сказал Алекс, — провести это воскресенье без скандалов?

Эми взглянула на Мэгги так, словно решение этого вопроса всецело зависело от нее.

В полдень Алекс отправился в «Веселого скрипача», чтобы выпить со своими дружками. Он всегда демонстративно приглашал туда Мэгги, а она столь же демонстративно отказывалась. Ей ведь нужно подумать о воскресном жарком, не так ли?

Дети в компании Пятнашки отправились в игровую комнату, переделанную из погреба, а Мэгги занялась делом. Только после того, как на сковородах зашкворчало, а над кастрюлями поднялся пар, она решила спуститься вниз и проведать детей.

Они тихо играли на ковре. Пятнашка чесалась в углу. Надо отдать должное Алексу — он хорошо поработал, обустраивая комнату для детей. Полгода назад он обшил стены древесно-стружечными панелями и покрыл пол деревянными плитками. Вдруг Мэгги заметила ржавое пятно, проступившее на ковре.

— Вы тут что-то пролили? — раздраженно спросила она. Дети смотрели на нее, широко раскрыв глаза. — Слезайте с ковра. Скорее! Да вставайте же!

Сдернув ковер, Мэгги обнаружила под ним большое красно-коричневое пятно диаметром четыре, а то и пять футов. Оно было сухое. Мэгги подумала, что кто-то пролил краску и попытался скрыть ее под ковром. Но более или менее виноватой выглядела только Пятнашка. Тогда Мэгги вооружилась ведром и жесткой щеткой. Она терла деревянные плитки, но пятно не исчезало. Она поскребла его — это была вовсе не краска, но определить происхождение пятна не удалось. Мэгги попробовала растворитель, но и он не помог.

Тут Эми, стоявшая по другую сторону пятна, сказала:

— Это лицо.

Мэгги встала рядом с дочерью и увидела, что та права. Пятно имело форму лица: местами черты были нечеткими, уродливыми, искаженными, и все же это было лицо. Мэгги снова закрыла его ковром и вернулась на кухню к своему жаркому.

— Это тетя. — сказал Сэм сестре, когда мать ушла.

— Какая еще тетя?

— Тетя из магазина. А еще она была в саду. Правда.

Эми попыталась придать своему голосу отцовские интонации:

— Ты опять врешь?

— Она там была! Она ездит на крысе! Она была в саду!

— Ладно. Я подниму ковер, а ты плюнешь на это лицо. Давай. Плюй на лицо.