Близнецы. Завещание сына - Андрей Анисимов

– Глупенький, у меня же в книжке номер Никиты Васильевича. Если ты занял его место, то и телефон вычислить нетрудно. Тем более жене сыщика…

Разговор с Надей приятно отвлек подполковника, и он минуты три просидел с блаженной улыбкой. Но долго расслабляться начальник отдела по раскрытию убийств позволить себе не мог. Генерал Грыжин оказался прав. На казенной работе прохлаждаться не приходилось.

Вернувшись от высокого начальства, он вынул из груды текущих дел папку номер двадцать семь. В ней хранились акты и заключения всевозможных экспертиз, фотографии и справки. Согнав с лица блаженную улыбку, вызванную телефонным звонком из Самары, Ерожин снова углубился в бумаги. Это были документы, собранные следователем Волковым по делу об убийстве Марины Строковой. Подозреваемый в убийстве задержан, и именно из-за него генерал Еремин просил нового начальника отдела вникнуть в детали следствия. По сухим казенным отчетам опытный глаз подполковника без труда выудил главное, и он смог представить себе порядок событий.

Девушку нашли мертвой в квартире, которую она снимала. Нашла квартирная хозяйка; по заключению медэксперта, Строкова пролежала с пробитым черепом не меньше недели. В квартире явно что-то искали. Содержимое шкафов валялось на полу. Среди вещей было много дорогих и новых, но преступник на них не позарился. Не заинтересовали его даже золотая цепочка, кулон с дорогим камнем и часики с бриллиантиками. Поэтому версия ограбления отпадала.

Двадцатишестилетняя красавица приехала в Москву из Перми, Зачем – можно было лишь догадываться. В институт Строкова не поступала и на работу устраиваться не стала. Но квартиру сняла в центре города и, судя по ее гардеробу (список нарядов имелся в акте осмотра места происшествия), в средствах себя не стесняла. Родителей Марины богачами назвать никак нельзя. Отец – военный в отставке, мать – администратор дома офицеров. Пенсия подполковника и зарплата администратора позволяли семье сводить концы с концами, но обеспечивать дочке шикарную жизнь в столице не могли.

При осмотре квартиры в одном из нарядов убитой криминалист обнаружил визитку депутата Государственной Думы. Тимофей Волков, понимая, что с подобными персонами надо обращаться осторожно, провел большую работу и выяснил, что сам депутат в момент предполагаемого убийства находился в заграничной поездке и имеет стопроцентное алиби. Но Тимофей догадывался, что такой человек своих рук пачкать не станет, и занялся его окружением. Один из помощников депутата вызвал у следователя подозрение. Этим человеком оказался Влад Колесников. Влад Амбросьевич вел широкий образ жизни и имел связи в уголовном мире.

В доме, где снимала квартиру убитая, дежурила лифтерша. По фотографиям она сразу узнала и депутата, и его помощника. Народный избранник навещал Марину часто, а Колесников – всего несколько раз. Но именно Влад посетил Марину за неделю до того, как ее обнаружила квартирная хозяйка. А депутат, как следовало из документов, в это время путешествовал за рубежом. Волков получил ордер на арест и обыск. В прихожей Колесникова нашли ботинки, наследившие на ковре в квартире убитой. А в ее квартире – множество его «пальчиков». Подозреваемого взяли.

Согласно протоколам допросов, Влад Амбросьевич все отрицал. В своих сентенциях он напирал на то, что у него не было никаких причин убивать девушку. Он заявлял, что навестил Строкову по ее же просьбе, и обвинение в убийстве категорически отметал. Связь депутата с Мариной Колесников объяснял логично. Будучи родом из Перми, народный избранник знал отца Марины, и когда дочка знакомого перебралась в Москву, по-отечески принимал участие в ее судьбе. Ознакомившись с делом, Петр Григорьевич вызвал Волкова.

– Факт знакомства отца Марины с депутатом Думы проверили? – поинтересовался Ерожин.

– Обижаете, Петр Григорьевич. Конечно, проверил. Подполковник Строков с Логиновым действительно земляки и давние друзья. Он дал дочке в дорогу письмо к народному избраннику. Здесь Колесников, понимая, что его слова легко проверить, не врет. Но отеческую ли заботу проявил деятель к девушке, или у него к ней возник иной интерес, история умалчивает.

– Подруги, знакомые, сослуживцы у Марины были? По документам я этого не понял.

– Наши ребята обошли с ее фотографией все злачные места. Я предположил, что, приехав в столицу, девица кормилась проституцией. Но подтверждения не получил. Ни шлюхи, ни сутенеры ее не признали, а среди этой публики у нас полно осведомителей.

– Тимофей, скажи честно, ты сам уверен в вине Колесникова?

– Абсолютно. Этот тип родную мать зарежет и глазом не моргнет. Хотите на него посмотреть – можем еще раз привезти на допрос, – предложил майор. Ерожин отрицательно покачал головой:

– Касайся дело заурядного уголовника, твоих улик было бы достаточно, но в данном надо заполучить мотив. Тогда мы были бы застрахованы на все сто.

– Согласен, но как это сделать? Марина нигде не работала и вела закрытый образ жизни.

– Оформляй командировку и чеши в Пермь. Там-то у нее подруги остались, Понюхай, может, она с ними переписывалась или те в Москву к ней наведывались. Надо покопать в ее садике. Авось что и выплывет.

– Слушаюсь, товарищ подполковник. Разрешите завтра вылетать?

– Сегодня, майор, если есть рейс.

Ерожин улыбнулся и убрал дело Колесникова в ящик письменного стола. Волков направился к двери, но на пороге остановился:

– Вашу просьбу я выполнил. Николай Иванович Грыжин для своего отъезда авиалиниями не пользовался.

– Спасибо, Тимофей, ты мне очень помог.

В семь часов вечера Ерожин вышел из управления едва живой. Но несмотря на усталость, настроение у него было прекрасное. Надя по телефону сообщила, что она с малышами и матерью завтра возвращается в Москву. Надо бы выспаться и прибраться перед приездом жены. Но Петр Григорьевич сегодняшнюю программу еще не выполнил.

Мечтая о постели, он поехал на Фрунзенскую набережную, к тестю. Подполковник обещал старшему другу разобраться со странностями в поведении его сына и решил получить информацию о последнем разговоре беглеца с Аксеновым из первых рук. Езда по вечерней Москве требовала особых нервов. Но Ерожин научился использовать автомобильные пробки во благо. В пробках он думал. Весь день Петр Григорьевич чувствовал, что забыл какую-то мелочь. Мысль об этой мелочи пришла во время разговора с Грыжиным и касалась судьбы сыскного бюро.

Забыл дать телеграмму Михееву, наконец вспомнил он и, проползая мимо почты, припарковался. Выудив из ящичка бланк, Ерожин вывел вологодский адрес помощника и быстро сочинил текст: «Кончай лесную охоту. Пора работать». И подписался: «Бывший директор Ерожин». Теперь можно было ехать к Аксенову.

Иван Вячеславович принял зятя без особого воодушевления. Он кисло поздравил Ерожина с назначением и повел к столу. Марфа Ильинична, напротив, обрадовалась родственнику чрезмерно. Для строгой вдовы, привыкшей скрывать свои чувства, это было признаком особого расположения. Она настояла, чтобы Петр полностью отобедал, и только после чая с вареньем разрешила ему проводить «допрос» Аксенова.