Хозяйка замка - Ирина Лазаревна Муравьева

украшенных витражами, лились разноцветные лучи, даря всему вокруг ощущение магии. Но больше всего меня поразило то, что я уже читала об этом месте. В дневнике Гвендолин. Ведь эта та самая зала, где лорд Кеннет устроил обед после побега племянников!

Странное ощущение дежавю полностью накрыло меня. Я смотрела на все эти вещи впервые в жизни, но, с другой стороны, могла поклясться, что уже была здесь однажды.

— У тебя слишком живое воображение, — всегда говорила мне бабушка.

Наверное, так оно и было.

Туристы увлеченно фотографировали интерьеры, а Джон тем временем подошел ко мне сзади и прошептал на ухо.

— У тебя тоже была интересная экскурсия, не менее увлекательная, чем мои. Возможно, мне стоит взять тебя в напарники? — поддразнил он меня.

Близость его тела и теплое дыхание отчего-то вызвали во мне непривычную дрожь. Хотелось либо прижаться еще ближе, либо отстраниться совсем. Я выбрала второе.

— Красивый зал, — сказала я, оборачиваясь к Джону.

— Это ты еще моей спальни не видела, — ответил он, но тут же осекся, осознав, что сморозил весьма несуразную вещь.

Однако надолго это Джона не смутило.

— Я тебе покажу. Как-нибудь. Исключительно как исторически-культурный объект, — продолжил он.

Я начала смеяться, а Джон, шутя, подмигнул мне, вызвав у меня новый взрыв смеха.

После Джон показал экскурсантам конюшню и замковую часовню. И пара наконец покинула нас, пребывая в полном восторге от увлекательного времяпровождения.

Мы с Джоном вновь остались наедине. Я хотела вернуться к леди Джулии, или же дневнику Гвендолин, который тайком читала перед сном, но Джон предложил совместный ужин, и более того он обещал сам его приготовить. Поэтому я не смогла отказаться.

За чтение дневника я принялась только поздним вечером.

'Врач, которого вызвал по мою душу лорд Кеннет, подтвердил растяжение суставов. Мне прописали примочки и компрессы, а еще полный покой ноги в течение нескольких дней.

Всё это время лорд Кеннет был чрезвычайно внимателен к нам. Он играл с мальчиками, вывозил меня на прогулку в специальном кресле, а когда на второй день разразилась гроза, и погода резко вернулась к привычному английскому лету, Артур взял за обычай проводить с нами время в комнате для занятий. Пока я читала мальчикам или что-либо рассказывала им, он внимательно слушал. А во время письменных упражнений разговаривал со мной. Когда же нога моя пошла на поправку, и я снова смогла не ограничивать свою свободу передвижений, Артур часто присоединялся к нам на вечерних прогулках вдоль побережья.

В один из таких вечеров, когда мальчики играли, запуская воздушного змея, а мы спокойно следовали за ними, я решилась поднять давно волнующую меня тему.

— В одну из тех недель, что вы отсутствовали, у Томаса и Эшера был небольшой конфликт, — сказала я, не упоминая, что тогда мы насилу растащили подравшихся мальчиков.

— Правда? — лорд Кеннет выжидающе посмотрел на меня.

— Мы смотрели военные награды, и Эшер решил, что одна из них могла принадлежать его отцу.

Лорд Кеннет нахмурился.

— Мальчики повздорили на этой почве. По правде говоря, Томаса расстроили переданные Эшером ваши слова, что их отец готов продать кого угодно.

Лорд Кеннет прервал меня.

— Я вижу, к чему вы ведете разговор, — сказал он, и тон его был много более холодным, чем я когда-либо слышала от него, — но позвольте мне самому решать, что и кому я буду говорить о людях.

Следующее, что сделала и сказала я, полностью показало, насколько глупа я бываю. И, вместе с тем, я не могла не ответить. Пусть даже это и стоило бы мне места.

— Безусловно, сэр, вы имеете полное право думать и говорить о людях, как считаете нужным. Но не перед детьми. Для них этот человек — всё равно их отец. Каким бы никчемным вы его не считали. И подрывая авторитет родителя, вы так же подрываете и свой авторитет в их глазах.

Артур Кеннет побледнел, и в глубине его глаз вспыхнул нехороший огонек. Тот, которого я ранее никогда не видела. Затем рука его до боли сжала мой локоть. Мы остановились.

— Любезная мисс Баррет, позвольте напомнить вам, что ваше место в этом доме — место гувернантки. Никак не советчика в моих личных делах.

— Безусловно, я помню это, — ответила я, выдергивая у лорда Кеннета свою руку, — именно поэтому я и беспокоюсь о мальчиках, прошу вас, не портить им тедетские воспоминания об отце, что еще хранятся в их памяти.

Несколько секунд мы с лордом Кеннетом напряженно смотрели друг на друга. У каждого была своя правда и свои причины настаивать на своем. Наконец, Артур отвернулся, посмотрев в ту сторону, где по краю берега, соприкасающегося с волнами, бегали мальчики. Погода вновь была теплой. Томас с Эшером отбросили прочь ботинки. Соленые брызги вылетали из-под их ног. Где-то в вышине летал воздушный змей, подаренный им лордом Кеннетом.

Когда Артур снова посмотрел на меня, взгляд его был несколько мягче.

— Гвендолин, я хочу, чтобы вы поняли… Я люблю племянников. Так же, как когда-то любил свою сестру. Но их отец… Этот человек просто оставил их. Год назад я получил письмо от Джинни. Она писала, что больна, и что муж снова уехал на неопределенное время. Просила меня приехать к ней. Когда же я прибыл, то нашел сестру уже при смерти. У неё была чахотка. И это неудивительно, учитывая ту бедность, в которой она жила с сыновьями. Я проводил сестру в последний путь. Забрал мальчиков. А их отец так не появился. Что вы прикажете говорить об этом человеке?

Я вздохнула. Лорд Кеннет не понимал. Возможно, мало кто когда-либо поймет…

— Говорите, что вам будет угодно. Но только не перед детьми, — тихо сказала я.

Следующее, что сделал лорд Кеннет, было для меня столь неожиданно, что на секунду сердце мое остановилось, и мир перестал существовать.

В его праве было уволить меня, прогнать прочь из замка за дерзкие слова, но Артур лишь взял мою руку и очень тихо сказал.

— Хорошо, милая Гвендолин, я постараюсь'.

Глава 11

На следующий же день меня ждал сюрприз.

— Доброе утро, Аниа! Как твои дела? — поприветствовал меня Джон, протягивая чашку кофе.

И уже по этой дружелюбности я поняла: здесь что-то не так.

Аккуратно взяла предложенную чашку и поинтересовалась всё ли в порядке. Джон сделал удивленные глаза и сказал, что всё просто отлично. Он доволен моей работой. И я так бережно отношусь к портрету леди Джулии. И он очень рад, что я живу здесь в замке…

— И… — протянула я, понимая, что следующей фразой будет нечто вроде: «ты уволена».