Грешные мечты - Сара Беннет

Над их головами вновь грянула музыка, но Синклер сосредоточился на своих ощущениях. Пальцы Юджинии поглаживали его голову и лицо, отыскивая болезненные точки и легонько нажимая на них. Прикосновения были нежными, почти невесомыми, и тем не менее мало-помалу боль начала отступать. Вскоре Синклер смог открыть глаза.

Юджинйя не сразу заметила, что он смотрит на нее. Она была слишком занята своим делом. Ее большие пальцы массировали круговыми движениями виски Синклера. Наслаждаясь приятными ощущениями, он рассматривал ее изящную шею и плечи, полуприкрытые белыми кружевами платья. Над корсажем виднелась верхняя часть высокой груди. С каким наслаждением Синклер сейчас обнажил бы ее, чтобы полюбоваться наготой Юджинии! Его так и подмывало протянуть руку и расстегнуть корсаж.

Синклер обнял Юджинию за талию и привлек к себе. Она оказалась зажатой между его ногами.

— Спасибо! — жарко прошептал Синклер на ухо Юджинии и почувствовал, как она задрожала.

Когда его губы коснулись мочки ее уха, дыхание Юджинии участилось. Синклер припал к ее губам, и те тотчас разомкнулись. Юджиния тихо застонала.

Их поцелуй, казалось, длился целую вечность, и когда Синклер наконец прервал его, Юджиния едва дышала. Ее глаза потемнели и подернулись пеленой.

— Надеюсь, ваша головная боль прошла? — спросила она и отошла от него.

— О да, — пробормотал он и снова потянулся к ней.

Однако Юджиния отстранилась.

— Ваша светлость, наше долгое отсутствие могут заметить.

— Мне наплевать на это.

— А мне — нет, — твердо сказала Юджиния.

Синклер нехотя встал и с недовольным видом двинулся к двери.

— Мне нужно снова увидеться с вами наедине, — обернувшись, сказал он.

— В таком случае нам надо придумать и осуществить новую проделку. Еще более дерзкую. Эта выходка была слишком скромной.

— Вам так показалось, шалунья?

Глядя на нее, герцог сожалел о том, что впитал хорошие манеры с молоком матери. Если бы на его месте был сейчас один из его предков, например, нормандский барон, то он не колеблясь схватил бы эту девушку, посадил ее на коня и умчал в ночь.

— Почему вы улыбаетесь? — спросила Юджиния.

Синклер, не таясь, рассказал ей о пришедших ему в голову мыслях. Глаза Юджинии стали круглыми от изумления.

— Вы хотели бы умчаться со мной куда глаза глядят? — переспросила она, а затем весело воскликнула: — О, не знаю, решилась бы я на это! И решились бы вы сами на такую выходку!

Синклер нахмурился.

— Так какое же испытание вы предложите мне на этот раз? — нетерпеливо спросил он.

Юджиния с озорным видом засмеялась.

— Предупреждаю вас, Юджиния, я не полезу на крышу церковной колокольни! — вскричал Синклер.

— Боже упаси, я не жду от вас подобных подвигов!

— В таком случае скажите, что явилось причиной вашего смеха?

— Ваш рассказ о нормандском бароне кое о чем напомнил мне. В пансионе мисс Дебенхем мы часто обсуждали исторические сюжеты и ездили на руины старинного замка…

— А я-то думал, что в пансионах благородных девиц обучают только хорошим манерам! — перебил ее Синклер.

— Мисс Дебенхем всегда стремилась дать своим воспитанницам разностороннее образование. Так вы будете меня слушать или нет?

Он вздохнул:

— Я весь внимание.

— У барона, который когда-то владел этим замком, была дурная репутация. В ту далекую эпоху люди не отличались хорошими манерами. Их культура была на весьма низком уровне. Барон, о котором идет речь, разъезжал по своим владениям на большом вороном коне и похищал приглянувшихся ему девушек. Он увозил их в свой замок и… что было дальше, об этом на уроках истории нам не рассказывали. Но мне и моим подругам, к ужасу мисс Дебенхем, идея похищения казалась очень привлекательной.

Синклер покачал головой:

— Вы странное создание, мисс Бельмонт. Значит, вы хотите, чтобы я вас похитил?

В затуманенных глазах Юджинии промелькнуло выражение сомнения и страха, и Синклеру на мгновение показалось, что она сейчас откажется от своей дерзкой идеи. Юджиния наверняка была девственницей, и близкое общение с мужчиной страшило ее. Как бы ни сгорал от страсти Синклер, он не хотел насиловать Юджинию.

— К сожалению, у меня нет настоящего замка, — промолвил он. — И я не могу въехать в поместье Сомертон, перебросив вас через луку седла. Что скажут слуги?

Юджиния улыбнулась, и Синклер с облегчением заметил, что ее страх исчез.

— Мы могли бы встретиться на проселочной дороге, в том месте, где впервые увиделись.

— Конечно, я с удовольствием посажу вас рядом с собой на лошадь и увезу. Но куда?

— Куда-нибудь недалеко. Главное, чтобы вы отважились на эту безрассудную проделку.

Синклер прищурился, кровь вскипела в его жилах.

— Вообще-то не в моих правилах похищать девушек на проселочной дороге.

— Я знаю, в этом и состоит испытание.

— И когда должно состояться похищение?

— Может быть, завтра? После утренней церковной службы?

— А вы не передумаете? Может быть, вы из тех девушек, которые обещают, но не держат слова?

Как и предполагал Синклер, его слова задели Юджинию за живое.

— Нет, не из тех! И завтра вы в этом убедитесь!

— В таком случае я приеду в условленное место.

В душе Синклера бушевала буря. У него было ощущение, будто он проснулся после долгого тягостного сна, полный сил и энергии. Впервые за многие годы Синклер почувствовал вкус жизни.

— Чтобы скрепить наш договор, я должен еще раз поцеловать вас, — заявил Синклер и устремился к Юджинии.

Не успев опомниться, она оказалась в крепких объятиях герцога. Их губы слились в жарком поцелуе. Несмотря на неопытность и невинность, Юджиния пылко отвечала ему. Судя по всему, она унаследовала темперамент своей прабабки. От ее пыла возбуждение герцога усилилось. Его сознание затуманилось.

Прервав поцелуй, он заметил, что Юджиния едва стоит на ногах, и это польстило его мужскому самолюбию. Он сумел разжечь страсть в этой девушке! Лицо Юджинии пылало, губы рдели, глаза подернулись пеленой. С каким наслаждением Синклер сейчас подхватил бы ее на руки и отправился на поиски кровати! Однако несмотря на сильное возбуждение, он понимал, что еще рано думать о постели.

Отвесив поклон, он отошел от Юджинии.

— До встречи, — хрипловатым голосом промолвил он и выскользнул из каморки.

Юджиния осталась одна… Из ее груди вырвался странный звук — нечто среднее между рыданием и смешком. Может быть, она сошла с ума?