«Афганец»: оставшийся в прошлом - Левсет Насурович Дарчев

когда патриотизм одерживает вверх над здравым смыслом, этот парень не должен погибать за пустую идею вроде интернационального долга.

Замполит скривился:

– Что ты хочешь этим сказать?

– У меня мало слов, Саша, но они имеют большое значение, – начал Семен приводить оправдательные аргументы. – Во-первых, Андрей – мой однокурсник и друг, а во-вторых, ты слышал слова командира про офицерскую честь. Я нахожусь здесь, и я знаю, что там, за горой, мой офицер в опасности. Ты можешь представить его состояние и то, как он ждет своего спасения. А я тут с тобой обсуждаю статьи воинского Устава, что правильно, что нет.

Замполит выпучил глаза.

– Объясняю, – продолжал Семен. – Я пойду спасать друга, что бы ни стало со мной и с моей карьерой. Все понятно?

– Ты не можешь оставить батальон без командира. Не забудьте: у нас полевое состояние и есть угроза нападения.

– Ничего. Командиром назначаю тебя.

С наступлением вечера «УАЗик» с выключенными фарами сорвался с места по направлению к афганскому кишлаку, который был оплотом противостояния в округе. Командир моджахедов Халк слыл жестоким и коварным человеком. Подобрав под свое крыло сотни душманов и имея четко налаженную агентуру, он оказывал достойное сопротивление советским подразделениям. Надо было перехитрить его.

Замполит долгим взглядом провожал растворяющийся в темноте «УАЗик», который вез двоих советских воинов навстречу неизвестности.

Они долго ехали с выключенными фарами, но в один момент Семен включил свет, чем озадачил своего проводника.

– Зачем, товарищ лейтенант?

– Да нас уже давно засекли. Сейчас они могут принять нас за своих, не знаешь, почему?

– Точно, – одобрил Рустамов. – Хорошая идея.

– Откуда родом?

– Из Душанбе, – пауза. – Береженого бог бережет.

– Не бойся, друг. У нас есть еще одно оружие.

Рустамов посмотрел на автомат, который лежал на коленях, ощущая холод от железа с одной стороны, уверенность – с другой.

– Я имею в виду не автомат.

– А что?

– Внезапность, товарищ Руксат. Пока они будут думать, кто мы такие, мы сможем приложить пистолет к виску Халка. А там ему решать: жить или умереть. Если он выберет жизнь, тогда мы сможем вызволить Андрея из пещеры. Если нет, то… Ты захватил гранату?

– Да, – Руксат нащупал в кармане железный комок. – Лучше умереть, чем снова попасть к ним в плен, чем терпеть их издевательства, есть их парашу с наркотой и видеть, как они… – Руксат смолк.

Семен повернулся к нему, чтобы в темноте разглядеть его, чтобы узнать, что еще можно сотворить такое, о чем даже не хочешь думать.

– Что?

– Я попал в плен вместе с Иваном Селиным. Наши кровати были рядом и мы с ним сдружились. Когда ему душманы распороли живот и спросили, сколько афганцев убил, он ответил: «Много». Они приказывали ему просить прощения и стать на колени, он отказывался. Ему в живот засыпали землю и дали в муках умереть, – тишина. – Когда он умер, старший спросил у палача: «Как ты думаешь, ты убил его?» Палач ответил: «Да», – и толкнул его безжизненное тело ногой. Главный сказал: «Нет. Ты убил его тело, но не дух. Он – настоящий воин».

Руксат замолк и в его молчании было много смысла. Они больше не разговаривали до тех пор, пока не уперлись в вооруженный наряд.

Руксат что-то говорил, жестикулируя и повышая тон. Затем он показал письмо и сумку с деньгами: мол, для командира. Семен был готов в любую секунду ввязаться в бой. Он видел впервые так близко лица врагов, от которых исходила дикая жестокость. «Что ж, они у себя дома, – думал Семен, – на своей земле».

Откидываясь на спинку сиденья, Руксат странно посмотрел на лейтенанта и сказал:

– Товарищ лейтенант, за вашу голову объявлена большая цена.

– Неужели? – воскликнул Семен.

С этой минуты Семен осознавал, что целиком отдался своему солдату, которому он верил как себе.

Они через несколько минут въехали в кишлак по грунтовке.

Афганец в халате тянул за собой навьюченного осла, прижавшись к каменному забору дома, пропуская машины. Когда свет фар ослепил его, он отвернулся, приложив открытую ладонь ко лбу. Он, остановившись, стал смотреть на транспорт, который резко появился из-за угла и так же быстро исчез за поворотом, где находился охраняемый штаб Халка.

Одноэтажные дома, погруженные в сумрачную темноту, пестрели, как призраки. То там, то здесь тускло горели керосиновые лампы, лаяли собаки и видны были одинокие пешие люди, которые взглядами провожали две машины, которые на высокой скорости двигались по направлению к центру.

Машина сопровождения остановилась, выпустив из-под задних колес облако пыли.

Наступил ответственный момент для Семена: «Что если Андрей не здесь, что если Руксат подкачает и не выдержит эмоциональную нагрузку, что если он продаст меня?»

Большая железная калитка открылась, и двое вооруженных моджахедов зашли внутрь, громко разговаривая на своем языке. Семен краем глаза заметил, как от напряжения вздымалась и опускалась грудь Руксата, и он, вытянув правую руку, коснулся его руки, чтобы успокоить и придать ему силы. Руксат кивнул головой, давая понять, что все идет по плану.

– Товарищ лейтенант, у вас есть девушка?

– Я женат.

«Нашел время напомнить», – подумал Семен.

– Как ее зовут?

Семен повернул голову.

– Ее зовут Света. Она еще студентка мединститута в Киеве.

– А мою зовут Саида.

– Жена?

– Не-ет.

– Невеста?

– Не-ет.

– А кто она тебе?

– Просто девушка. Живет на соседней улице.

– А она хоть знает, что ты ее любишь?

– Нет, – странно ответил солдат.

– Сумку с деньгами отдаешь мне, сам в комнату главного не заходи, пока не позову.

Семен туманно представлял себе дальнейшие действия: все на интуиции, что сказать и что делать, время покажет.

Входные двери заскрежетали. Двое охранников стали приближаться. Семен напрягся.

– Ты готов? – спросил он Руксата.

– Да, – ответил Руксат шепотом.

Охранники обыскали гостей и забрали у Руксата автомат Калашникова и пистолет у Семена.

Дом главного в центре села обнесен высоким забором и двумя башнями по углам. Видимо, он и штаб военный. Во дворе, несмотря на позднее время двое, одетые в длинные рубахи и широкие штаны, ходят взад-вперед. Охрана, – предположил Семен. Вскоре они оказались внутри большой комнаты, которая освещалась медной керосиновой лампой. Семен поздоровался и скользнул взглядом по комнате: главный с четками в руке сидел на топчане. Борода и суровый недоверчивый взгляд выдавали хозяина и командира сопротивления. Вот он, его величество главный моджахед, одетый в велюровый жакет и длинную накидку. Сейчас он покажет себя, на что способен. Дуэль. Семен приблизился к нему. Его глаза сверлили Семена: еще чуть-чуть – и он может догадаться, и тогда будет поздно. Семен положил сумку с деньгами на пол, расстегнул замок,