Сплетенные - Калли Харт

на пользу, если она посадит свой зад на что-то мерзкое.

Майкл подводит меня к стулу с жесткой спинкой у огромного стола из полированного дерева в центре комнаты, который выглядит как новый. Усаживает меня.

— Что тебе понадобится? — спрашивает он.

— Кипяченая вода. — Я поморщилась, от предстоящего меня замутило. — Нож. Швейный набор. Спиртовые салфетки, если есть. Бутылка водки, если нет.

Спасибо, черт побери, за Майкла. Он кивает, затем быстро направляется в заднюю часть квартиры и, не издавая не звука, ищет то, что мне нужно. Когда возвращается, у него в руках большая аптечка. Осмотрев ее, обнаруживаю в ней подходящий набор для наложения швов, небольшое лезвие, пинцет и антибактериальный набор для дезинфекции. После проведения неряшливой операции Алексис в поместье Хулио этот набор — настоящая роскошь.

— Тебе нужна помощь? — спрашивает Майкл, садясь рядом со мной за стол.

— Возможно.

У меня довольно высокий болевой порог, особенно учитывая, что я контролирую боль и могу остановиться в любой момент — это не проблема. Проблема в том, что мне придется справляться с болью и в то же время четко видеть, чтобы не напортачить. Здравый смысл подсказывает, что мне нужно попросить помощи у Пиппы — да, она психиатр, но она прошла общую подготовку, как и я. Именно так мы и познакомились. Она знает, как сделать надрез и наложить швы, и ей известно, как проверить, нет ли в моей руке осколков пули. Но я не прошу Пиппу. В данный момент не хочу находиться рядом с ней. К счастью, она не настолько глупа, чтобы предлагать помощь. Не могу поверить, что час назад хотела разделить с этой женщиной мороженное «Бен и Джерри».

Вручаю Майклу лезвие, дезинфектор и даю указания. Он внимательно выслушивает и после приступает к работе. По поводу того, о чем рассуждала ранее — комментарий о том, что у меня высокий болевой порог? Да, вполне возможно, я сильно переоценила себя. Комната начинает кружиться, как только он надавливает на рану.

— Ты в порядке? Выглядишь так, будто тебя сейчас вырвет.

Меня может стошнить. Я могу потерять сознание, но, стиснув зубы, позволяю ему продолжить; нам необходимо закончить с этим. Когда рана очищена, Майкл держит маленькое косметическое зеркальце и фонарик, а я копаюсь в порезе пинцетом. Такое ощущение, будто меня принизывают тысяча осколков стекла, которые из-за легкого нажатия лезвия проникают глубже в плоть. Это настоящее мучение. Чистый, жгучий огонь, проносящийся вверх и вниз по всему телу. Мне удается вытащить два крошечных кусочка металла, по ощущениям их осталось очень много. Спустя двадцать минут агонии и неудачных попыток найти хоть что-то, я покрываюсь испариной и чувствую, что задыхаюсь.

— Слоан, позволь мне это сделать, — говорит Пиппа.

Она стоит позади меня, поэтому не видит, как сжимается моя челюсть, я пялюсь на столешницу, на свою кровь, забрызгавшую все вокруг.

— Я могу попытаться, — говорит Майкл. — Если хочешь. Но она лучший вариант.

Закрываю глаза и откладываю пинцет. Я в бешенстве из-за того, что не в силах ничего сделать без ее помощи. Мне необходимо исправить неразбериху, в которой нахожусь.

— Хорошо. Заканчивай, — огрызаюсь я.

Когда Пиппа садится на место Майкла и берет в руки лезвие, у нее непроницаемое лицо.

— Хочешь выпить? Немного спиртного? — спрашивает она.

Я качаю головой.

— Ладно, приготовься.

Она вставляет плоский край лезвия в рану и начинает ковырять. Боль пронзает меня, жгучая и настолько сильная, что я теряю рассудок. Я едва могу видеть. Определенно не могу думать ни о чем другом, кроме как: бл*дь.

Бл*дь.

Бл*дь!

Мое зрение настолько размыто, что едва могу сфокусироваться на скрученном завитке металла цвета жженого серебра, который Пиппа извлекает из моей руки.

Стук моего сердца — это жизнь, дыхание, давление по всему телу. А затем все погружается во тьму.

ГЛАВА 9

ЗЕТ

— Мне очень жаль, — пробормотала Лэйси.

Это первые слова, не связанные с семейством Мэллори, которые она произнесла с тех пор, как я перекинул ее через плечо. Она лежит на заднем сиденье гр*баного Шевроле, который я «одолжил» — честное слово, позже попрошу Майкла его вернуть. Девушка молчала последние двадцать минут, пока я кружил, оценивая местность, высматривая машины УБН, которые могли последовать за Майклом. Крошечная рука Лэйси проскальзывает между пассажирским и водительским сиденьем и ложится на консоль. Я беру ее за руку и сжимаю, чтобы она поняла, что все в порядке. Все в порядке. И это не твоя вина.

Это язык, который мы иногда используем: легкий толчок в плечо, быстрое и крепкое сжатие руки. Наши жесты говорят больше, чем можно передать словами. Без сомнения. Вот как обстоят дела между такими людьми, как Лэйси и я.

— Мы дома? — тихо спрашивает она.

— Да. Только подъехали, — отвечаю я.

У меня возникает странное чувство дежавю, когда въезжаю на подземную парковку, и причина отчетливого воспроизведения воспоминаний внезапно поражает меня. До сегодняшнего дня я не был в этом многоквартирном доме, по крайней мере месяц. Андреас Медина. Андреас, мать его, Медина, прикованный наручниками к стулу, с простреленной ногой и запертый в одном из подсобных помещений, и мой друг Кейд где-то там, удерживаемый в плену разозленным главарем мексиканской банды. Бл*дь. Я не забыл ни о Медине, ни о Кейде, но время очень быстро пронеслось. Медина сказал, что у меня есть время до ночи. Если он не вернулся к темноте, то Кейд умрет.

Я паркуюсь, забираю Лэйс с заднего сиденья, поднимаюсь с ней на лифте в квартиру, но не захожу внутрь.

— Я должен кое о чем позаботиться, — говорю Лэйс. — Вернусь через пятнадцать минут. Майкл и Слоан внутри.

Честно говоря, если сейчас войду в эту дверь и увижу Слоан, то окажусь в полной заднице. Захочу остаться с ней до конца ночи, не выпуская из виду, а Медина к утру умрет от голода и нассыт в штаны. Нет, лучше сводить его в туалет, покормить, проследить, чтобы он избежал обезвоживания и не умер от перегрева из-за устаревших труб отопления. Там жарко даже в самые холодные дни, а он потеет уже несколько часов. Возможно, повышение температуры даст ему дополнительный стимул для разговора.

Лэйси выглядит не слишком довольной тем, что я собираюсь уйти, но кивает. Не торопясь, входит в квартиру — маленькое чудо, — а я могу пойти проверить, как там мой пленник.

Он на том же месте, где я его оставил, только теперь значительно истощен, и огромная лужа крови сделала бетон липким и черным. Когда он смотрит на меня, на