Менеджмент по-спартански. Железная воля - Вячеслав Летуновский

* * *

Когда некоторые расхваливали элейцев за их выдающуюся справедливость во время проведения Олимпийских игр, Агид сказал: «Что же удивительного и особенно замечательного в том, что раз в четыре года один день они поступают справедливо».

* * *

Тем, кто болтал, что ему завидуют сородичи второго царя, Агид сказал: «Если это действительно так, то теперь кроме собственных горестей их вдобавок будут печалить еще удачи мои и моих друзей».

* * *

Кто-то посоветовал Агиду оставить для отступающих врагов свободный проход. Царь сказал: «Если мы уклонимся от битвы даже с бегущими трусами, станем ли мы сражаться с теми, кто храбро удерживает позиции».

* * *

Однажды некий человек выдвинул смелый, но трудновыполнимый план освобождения греков. Агид сказал: «Твои речи, о друг, нуждаются еще в наличии силы и денег».

* * *

Когда кто-то сказал, что Филипп[17] закрыл спартанцам доступ в Грецию, Агид ответил: «А нам, друг, вполне достаточно доступа в собственные земли».

* * *

Посол Перинфа, придя в Лакедемон, держал там очень длинную речь. Когда он закончил ее и спросил Агида, что передать перинфянам, тот ответил: «Ничего, кроме того, что ты с трудом закончил речь, а я молчал».

* * *

Агид явился к Филиппу в качестве посла без сопровождающих лиц. «Как? — спросил тот. — Ты пришел один?» «Да, — ответил Агид, — ведь я пришел только к одному».

* * *

Один старец жаловался Агиду, уже достигшему преклонного возраста, что старые законы пришли в забвение, а новые — плохи и что все в Спарте перевернулось вверх дном. Царь рассмеялся и сказал: «Если так, то все идет своим порядком. В детстве я слышал от моего отца, что и в его время все перевернулось вверх дном. Отец мой говорил, что, когда он был мальчиком, его отец говорил ему то же самое. Так что удивляться следует не тому, что последующая жизнь хуже предыдущей, а тому, если обстоятельства жизни становятся где-то лучше или остаются на прежнем уровне».

* * *

Когда Агида спросили, каким образом человек может всегда оставаться свободным, он ответил: «Презирая смерть».

Когда какой-то афинский оратор назвал спартанцев неучами, Плистоанакт, сын Павсания, сказал: «Правильно, мы одни из всех эллинов не научились от вас ничему дурному».

Когда Павсания, сына Плистоанакта, спросили, почему спартанцы не разрешают изменять древние законы, он ответил: «Потому что законы должны господствовать над людьми, а не люди над законами».

* * *

Изгнанный из Спарты и находясь в Тегее, Павсаний все-таки хвалил лакедемонян. Кто-то спросил его: «Почему же ты не остался в Спарте, а бежал оттуда?» «Потому, — ответил Павсаний, — что врачи обыкновенно находятся не возле здоровых, а возле больных».

* * *

Кто-то спросил его, как победить фракийцев. «Для этого, — посоветовал Павсаний, — надо поставить во главе войска самого лучшего».

* * *

Один врач сказал Павсанию: «Ты стал стар». «Потому, — отвечал царь, — что не лечился у тебя».

Когда Панфед отправился послом в Азию, ему там показали укрепленную стену. «Клянусь богами, иноземцы, — воскликнул он, — хорошее у вас убежище для женщин!»

* * *

После того как в Академии философы долго и серьезно обсуждали какой-то вопрос, они спросили Панфеда, какими показались ему их мысли. «Серьезными, но бесполезными, — отвечал он, — поскольку вы сами им не следуете».

Когда у афинян со спартанцами были взаимные претензии и они призвали в качестве посредника мегарское государство, Агесиполид сказал: «Это позор, афиняне, что стоящие во главе Эллады меньше разбираются в справедливости, чем мегарцы».

Когда какой-то иноземец поспорил с его отцом о добродетели, Клеомброт, сын Павсания, сказал: «Мой отец все равно будет более достойным человеком, чем ты, до тех пор, пока ты тоже не станешь отцом».

Статуэтка лаконского воина

Когда кто-то дал Клеомену, сыну Клеомброта, бойцовых петухов, обещая, что эти петухи умрут, сражаясь за победу, тот сказал: «Дай мне из тех, которые ради победы убивают. Те будут получше».

Однажды Агесилаю Великому выпал жребий быть на пиру симпосиархом. Виночерпий спросил его, сколько вина наливать каждому. «Если приготовлено много, — сказал Агесилай, — наливай столько, сколько каждый попросит; если же мало, то всем давай поровну».

* * *

Когда некий преступник стойко держался под пыткой, Агесилай сказал: «Какой же опасный злодей этот человек, если даже в позорных обстоятельствах он проявляет такую твердость и выносливость».

* * *

Когда кто-то хвалил ритора за то, что тот умеет представить великими даже незначительные дела, Агесилай сказал: «Я не считаю хорошим сапожником того, кто обувает маленькую ногу в большой башмак».

* * *

Однажды какой-то человек сказал Агесилаю: «Но ведь ты уже согласился». А потом много раз повторял эти слова. Царь возразил: «Да, я согласился, если это было правильно, а если нет, считай, что сказать-то я сказал, а соглашаться не согласился». «Однако, — возмутился тот, — подобает, чтобы цари выполняли то, что они обещали, кивнув головой!» На что Агесилай ответил: «Еще больше подобает, чтобы обращающиеся к царям просили только справедливого и говорили только правду; а также чтобы они выбирали для просьб подходящее время и не просили того, что царям исполнять не следует».

* * *

Если Агесилай слышал, что кого-либо хвалят или порицают, он полагал, что не менее важно знать характер тех, кто говорит, чем тех, о ком судят.