И приходит ночь - Эллисон Сафт

она была хорошо известна безрассудными поступками.

Осторожными взмахами она написала ответ.

Уважаемый лорд Алистер Лоури,

благодарю за ваше письмо. Я благодарна вам за добрые слова о моей работе и ваши соболезнования в связи с моим, как вы говорите, несчастьем. Однако больше всего мне жаль слышать о болезни вашего слуги.

Постараюсь быть краткой. Я почту за честь принять ваше любезное приглашение, и я заинтригована вашим предложением. Хотя пока не осмотрю вашего слугу, я не могу сказать, какая болезнь поразила его, я уверена, что помогу вам. Пожалуйста, считайте, что я к вашим услугам, и еще раз благодарю вас за ваше доверие.

С уважением,

Рен Сазерленд

Влажные чернила поблескивали на странице. Это была прекрасная вещь, темная и предательская. Она не только проигнорировала приказы королевы, но и солгала ей. Когда Рен не явится на службу в шахты, Изабель достаточно скоро выяснит, где она находится. Но к тому времени, когда она это поймет, будет уже слишком поздно.

Дело было не только в том, чтобы заключить союз. Дело было не только в Уне или Байерсе. Дело было в ней. Побег сделает ее трусихой, но, по крайней мере, она станет свободной.

6

На третью ночь Рен вручили очередное красное письмо. Она дрожащими, переутомленными пальцами вскрыла его ножом для писем. Внутри лежала краткая записка.

Вы действительно посланы Богиней. Будьте готовы выехать в сегодня в 08:00. Повозка будет ждать вас в миле по дороге, ведущей на запад от аббатства.

– А

Волнение и страх одновременно поразили ее. Сегодня вечером было и слишком поздно, и слишком рано уходить. Она не подготовилась. Она не собралась. Она не решила, что сказать Уне.

Уна. Она написала Рен, что заедет в часы посещения сегодня вечером. Как Рен могла забыть об этом!

Всех молодых целителей отправляли в аббатство на обучение, прежде чем они примут монашество или вступят в армию. Перспективы сидеть в этой душной приемной, заполненной плачущими учениками, умоляющими свои семьи забрать их домой, было достаточно, чтобы вызвать приступ крапивницы. Кроме того, как ей теперь смотреть в глаза Уне? Заключить сделку с иностранным дворянином вопреки приказу королевы, пожалуй, самая худшая из всех плохих импульсивных идей Рен. Уна бросила бы лишь один взгляд на ее лицо и прочла на нем клеймо вины.

Стыд от того, что она снова разочарует Уну, вероятно, сломает ее. Рен не сможет попрощаться и не сказать правды. А правду ей говорить точно не стоило. На протяжении многих лет Уна закрывала глаза на множество ее проступков – уклонение от ответов и неподчинение приказам, – но дезертирство наверняка станет последней каплей.

Как бы ни было больно, ее единственный вариант – ускользнуть незамеченной.

Прежде чем прозвенел колокол, ознаменовав часы посещения, Рен переоделась в гражданскую одежду: плиссированное платье, дорожную накидку с меховой подкладкой, ботинки и коричневые кожаные перчатки – и упаковала сумки, полные медикаментов и теплой одежды. Закончив, она прокралась по темным коридорам и вышла во внутренний двор, за которым наблюдали только убывающая луна и изможденные силуэты деревьев, согнувшихся, как старухи. Если бы Рен вышла через главные ворота, то привлекла бы слишком много внимания, поэтому она решила пойти другим путем. Она перебросила сумки одну за другой через стену внутреннего двора, морщась от глухих ударов.

Она сосчитала до десяти, но никто не пришел на шум.

Как сбежавший ребенок, Рен взобралась по шаткой решетке из плюща и перевалилась через стену. Она приземлилась на землю с другой стороны, удар ощутимо отозвался в коленях. Впрочем, у нее слишком кружилась голова от нервов и вкуса свободы, чтобы зацикливаться на боли. Больше никакого удушья от благовоний. Больше не нужно ждать, пока кто-то другой решит ее проблемы. Больше никаких призывов к терпению.

Судьба находилась в ее руках.

Здесь, снаружи, все словно замерло. Заснеженные поля простирались на многие мили, посеребренные тусклым лунным светом, вдалеке виднелись только громоздкими черными очертаниями Нокейна. Ветер свистел в башнях аббатства. Холод пробрался под плащ, вонзил челюсти в кости. Он распространялся по конечностям медленно, как гниль, и если бы она оставалась неподвижной слишком долго, то наверняка замерзла насмерть.

Это была ночь, созданная для того, чтобы согреться, – такую ночь Рен и Уна могли бы провести в пабе, напившись глинтвейна в компании друг друга. Она отогнала эти мысли. Размышления о том, чего у нее больше не было, не принесут ничего хорошего.

Взяв сумки, она направилась к дороге. От ее дрожащих выдохов лицо обдавали облачка пара, которые рассеивались под порывами ветра. Рен могла поклясться, что в снежных завитках видела лица, неясные в темноте. Однако на дороге не было ничего, кроме ночи и шепота полузамерзшей травы на ветру. Никого, кроме нее, путешествующей при холодном свете луны – и далеком свете фонаря, бросающего на снег оранжевый свет.

Ее повозка.

И все же Рен не могла избавиться от неприятного ощущения, что за ней следят. «Это всего лишь паранойя», – убедила она себя. Даже звезды не наблюдали за ней сегодня вечером. Однако она четко слышала ритмичный хруст шагов по снегу, идеально совпадающий с ее шагами.

Нет, это не паранойя. Кто-то шел за ней по пятам.

– Рен?

Она узнала бы голос Уны где угодно.

Рен хотелось, чтобы земля разверзлась и поглотила ее целиком. Конечно, Уна перехватила ее. Конечно, она все испортит.

Превратив все свои аргументы в оружие, Рен повернулась к ней. Но каждое резкое слово растаяло у нее на языке, когда она увидела Уну, стоящую в белом сиянии луны. Рен ценила ее больше, чем собственную жизнь, и сейчас Уна смотрела на нее так, будто она сделала что-то ужасное. Как будто она специально причинила ей боль. Как будто она могла это сделать.

– Уна…

– Продолжим идти? – равнодушно спросила она. Рен ожидала гнева или, возможно, враждебности. Но безучастность напугала ее куда больше.

Не дожидаясь ответа, Уна взяла одну из сумок и продолжила идти вниз по дороге. Медали на безупречном черном мундире мерцали холодно, как иней.

– Тебя не было на часах посещения.

– Похоже, я забыла.

Уна раздраженно вздохнула.

– Что ты делаешь, Рен?

Рен сокрушенно обвела рукой поле вокруг них.

– Э-э… вышла погулять?

– Точно. – Уна перевела взгляд с сумки Рен на ее гражданскую одежду. Словно обращаясь к испуганной лошади, она сказала: – Я слышала, что случилось. Мы можем поговорить об этом.

– Что ты слышала? – Рен старалась казаться беззаботной, устремив взгляд