Правозащитник - Артур Строгов

Но больше она не заводила об этом разговор. Они поселились в небольшой частной гостинице с красивым видом на Эйфелеву башню. Но Елена словно больше не замечала красот вокруг. Ее мало интересовал вид, открывающийся из гостиницы. Она брезгливо отворила ставни и закусила губу. На ее чело легло легкое облачко, которое почти не рассеялось до конца путешествия. Вечером, после похода в ресторан, она заявила:

— Как ты собираешься компенсировать то, что ты меня заставил разместиться в этой дыре?

Белосельский сначала хотел рассердиться, но потом снисходительно улыбнулся.

— Выбирай.

— Я хочу настоящие украшения, не те жалкие, что продают везде, а настоящие, подлинные, которые идут только жене миллионера.

— Желание девушки — закон! — и потом уже тише прибавил: — Я все тебе куплю, но немного позже, завтра у меня важная встреча. После нее я тебе куплю хоть пол-Парижа.

— Какая еще встреча? У нас же свадебное путешествие! Неужели ты не можешь не думать о делах!

— Нет, я себе уже не принадлежу. Мне поручили встретиться с одним банкиром, здесь, в Париже. Поручили очень влиятельные лица, и мне доверили важную миссию.

— Я это слово уже ненавижу! Миссия… миссия… Иногда мне кажется, что миссия дороже меня… Если бы знала, что ты так себя будешь вести…

— То что?

Она промолчала.

— Не будем ссориться!

— Так я получу бриллианты?

— Конечно.

— Если тебе неприятно, я могу выбрать и сама.

— Я хочу быть с тобой, Елена, не расставаться с тобой.

— Но тем не менее дела и твой бизнес важнее, чем наша любовь.

В ее голосе ощущался упрек.

— Это не так…

— Я ведь могу стать более требовательной.

Белосельский добродушно улыбнулся.

— Тебе не удастся поссориться со мной.

Елена шутливо ударила его подушкой.

— Какие здесь смешные кровати… такие огромные.

— Наверно, раньше на них спали французские короли.

— И они так же ссорились, как мы?

— Сомневаюсь, но целовались наверняка.

Он привлек ее к себе, но она оттолкнула его.

— Нет, я обижена…

Алексею пришлось уступить. Следующий день едва не начался с очередной ссоры. Но, получив подарки, Елена немного успокоилась. Белосельский купил роскошные вещи почти на пятьдесят тысяч долларов — колье и перстень. Елена тут же поспешила ими украсить шею и безымянный палец. Но чувство досады у нее не рассеялось, а наоборот, усилилось. Часа в три дня Алексей отправился на встречу, оставив жену скучать в гостинице. Он должен был увидеться с г-ном X***, председателем правления «*** Банка», располагавшегося на бульваре Мальзерб. Банк находился в здании роскошного особняка, принадлежавшего ранее сиятельному князю, и которое его потомки превратили в не менее роскошный дворец, отреставрировав его с заботливой тщательностью истинных ценителей барокко и рококо.

Белосельского довольно легко пропустили в само здание, навстречу ему вышел мрачный человек, и нашего героя провели в приемную. Миловидная девушка на чистейшем французском языке произнесла:

— M. Sobolev est absent aujoudhui, je suis desolee.[2]

— Je suis absolument sur qu`il sera tres heureux de me voir,[3] — быстро ответил Белосельский.

И затем прибавил:

— Но мы можем говорить по-русски.

Девушка попыталась повторить заезженную фразу, но Белосельский несколько бесцеремонно вскричал:

— Передайте, что я от полковника Сафронова! Только это передайте, прошу Вас.

Она несколько секунд молча смотрела на молодого человека, затем, наконец, здравый смысл возобладал. И девушка, получив одобрение патрона, проводила Алексея в роскошный кабинет с мебелью из красного дерева, где в кресле с золочеными ножками величественно восседал директор банка. Это был сухой жилистый старик лет шестидесяти с седыми бровями и мрачно нависшими скулами. Белосельский тут же сообразил, что это не может быть господин М***, с которым он рассчитывал встретиться, а лишь «цепной пес» Лохидзе (по меткому выражению полковника Сафронова).

Молодой человек почувствовал высокомерное пренебрежение, готовое перейти в открытое недоброжелательство. И хотя Лохидзе подал ему руку, усадил в золоченое кресло, Белосельский ощутил неприязнь, рвущуюся наружу.

— Значит, Вы прямо из Москвы? И сразу решили нанести визит? Как это мило. Как поживает милейший полковник? Я слышал, он пошел на повышение?

В голосе собеседника послышалась явная ирония.

— Это правда, — подтвердил Белосельский, — он назначен советником министра.

— Это тем более патриотично, что именно в такое время Ваша страна нуждается в подлинных героях.

Белосельский понял насмешку, которую, впрочем, Лохидзе и не пытался замаскировать.

— Давайте покончим со всеми этими любезностями, — произнес наш герой ледяным тоном. — Во-первых, мне хотелось бы знать, по какой причине отсутствует господин М***? Я имею четкие инструкции от полковника…

— Да, я знаю, — перебил невежливый старик. — Господин М*** приносит извинения, но дело неотложной важности избавляет его от необходимости выслушать то, что Вы можете сказать мне. Господин М*** приглашен на фуршет от имени самого мэра.

— Я имею четкие инструкции, и если сегодня отступлю от правила, то только из уважения к Павлу Павловичу, так как он упоминал о Вас.

— Какие же это инструкции?

Белосельский протянул старику дискету.

— Здесь все. Списки новых акционеров, номера счетов, схемы переводов. На словах мне поручено сказать Вам следующее: Павел Павлович и некоторые другие лица недовольны тем, как Вы распределили средства после получения неплохого куша от «Центра», особенно после создания компании «ФИН***».

При этих словах Лохидзе сначала помрачнел, но потом позволил себе рассмеяться.

— Недоволен нами? И он поручил Вам высказать нам свое недовольство?

— Именно. Но прежде всего необходимо, чтобы инструкции были выполнены немедленно. Переводы должны быть сделаны в течение двадцати четырех часов, кроме того изменится список миноритарных акционеров, среди которых, кстати сказать, фигурирует и мое имя.

Старик улыбнулся еще шире.

— Разумеется, все инструкции будут выполнены. Вы, я так понимаю, тоже почли за счастье стать нашим акционером?

— Именно так, я являюсь…