Сахарная королева - Сара Эдисон Аллен

Джози открыла глаза.

Он пытался понюхать ее.

О господи. С тех пор как Делла Ли обосновалась у нее в шкафу, ее жизнь приняла странный оборот. Неужели все это происходит на самом деле? Или это плод ее воображения? Может, она просто сходит с ума?

Этот страх показался Джози настолько реальным, что она стремительно обернулась, просто чтобы убедиться.

И уткнулась прямо Адаму в грудь.

Он подхватил ее за локти, чтобы не упала, и она вскинула голову. Его синие глаза повидали слишком много солнца. Светлые кудри были облеплены снежными хлопьями. Намокнув, волосы у него начинали виться мелким бесом. Джози не раз это видела, когда он под дождем поднимался к ним на крыльцо. Ей всегда казалось, что он любит дождь, и сейчас, в снегопад, он тоже явно находился в своей стихии.

Она немедленно отвернулась, и он отпустил ее. Джози склонилась к Хлое и сказала на ухо:

— Мне пора.

Та перевела взгляд с Джози на Адама, потом обратно.

— Что-то не так?

— Все в порядке. Просто мне нужно идти.

— Ладно. Адам, проводишь Джози до машины?

— Не надо! — выпалила Джози, потом попыталась улыбнуться. Хлоя с Адамом смотрели на нее как на умалишенную. — Нет, правда, спасибо, не нужно. Я дойду сама. Прогуляюсь. До машины. Спасибо. Увидимся.

«Дура, дура, дура», — твердила она себе, удаляясь.

Адам с Хлоей провожали Джози взглядом, пока она не затерялась в толпе.

— Ты ведь догадываешься, что происходит? — спросила Хлоя.

Адам покачал головой.

— С Джози всегда так.

— Она влюблена в тебя.

Он немного помолчал.

— Что ты сказала?

— Джози Сиррини влюблена в тебя, — повторила Хлоя громко, как будто в первый раз он не расслышал ее из-за шума.

Разумеется, он ее слышал, просто не поверил своим ушам.

— Чепуха.

— Она сама мне сказала. Она говорит, что любит тебя с первого дня, как увидела. Раскрой наконец глаза, Адам. Тот несчастный случай не убил в тебе мужчину. Не проморгай ее. Почему вы, мужчины, в упор не видите своего счастья?

Хлоя круто развернулась и оставила его стоять на месте.

Он только остолбенело глядел ей вслед.

Ему всегда нравилось, как от Джози пахло. Он вспомнил ее вьющиеся черные волосы, которые впервые сегодня увидел распущенными, облегающий кардиган, в котором она столько раз выходила ему навстречу, — этот красный цвет так разительно контрастировал с ее бледной кожей. И он был здесь не единственным мужчиной, кто обратил на нее внимание.

И провалиться ему на этом месте, если она не была накрашена.

Неужели все это ради него?

Внезапно ему стало тревожно, как становилось всякий раз, когда в его жизни возникала какая-то новая возможность.

Вот черт.

Еще и нога разболелась.

Пора было идти домой.

На следующее утро Адам встал с постели и вышел на кухню своего маленького домика, расположенного в двух шагах от школы. У него ушел не один месяц на то, чтобы найти правильное место, с правильным видом. Ему хотелось жить там, откуда была видна вершина горы, как будто за ней требовалось приглядывать.

Его брат Бретт, радуясь, что Адам, по крайней мере, прекратил рисковать жизнью ради спорта, каждую неделю звонил ему с одним и тем же вопросом: «Что ты нашел в этом Болд-Слоупе? Тебя всегда ждут здесь. Плюнь ты на этот городишко и возвращайся домой».

Все еще полусонный, Адам сварил себе кофе, крепкий и горький, в самый раз для такого утра, когда боль сверлит ногу раскаленной кочергой. Он вырос в горах Калифорнии и к старшим классам стал отличным горнолыжником. Он любил холода, особенно снег, вот за вчерашнее стояние в снегу и поплатился. Кроме всего прочего, эта гора лишила его возможности наслаждаться снегом. Каждый день с самого утра она властно заявляла о его ничтожности в сравнении с ней, а ноющая нога служила постоянным напоминанием о том, что бывает с теми, кто слишком долго испытывает судьбу. Он с этим завязал. Больше никакого экстрима. Место, которое сломило его, стало для него тихой гаванью. Здесь он был в безопасности. Тут, в этой глуши, он надежно укрыт от всех искушений огромного мира, от скал, с которых можно прыгать, от океанов, в которых можно плавать с аквалангом.

Он знал, что больше не вернется к юриспруденции. Его брат был на десять лет старше и владел солидной юридической фирмой, так что, когда Адам окончил университет, работа уже ждала его. Но он ненавидел ее. Она была для него всего лишь способом заработать деньги, в которых он нуждался, чтобы во время отпуска заняться тем, что было ему действительно по душе.

В теперешней ситуации он не знал, что ему делать, и потому не предпринимал ничего. Это же безопаснее всего, разве нет?

Из коридора донеслись нетвердые шаги Джейка, Адам вздрогнул от неожиданности и обернулся. Он никак не мог привыкнуть к тому, что в доме он не один. Но Джейк ему нравился, что было забавно, учитывая род его занятий. Противостоять его обаянию было очень трудно, хотя Адам и пытался. После того несчастного случая ему не хотелось никаких друзей, не хотелось вообще ни с кем общаться. Он хотел быть один. И тем не менее в конце концов вынужден был признать, что Джейк с Хлоей сделали его пребывание в этом городке сносным.

Джейк появился на пороге кухни, и Адам хмыкнул:

— Ну и видок у тебя!

— Приятно слышать. Значит, мне не показалось. Давай рассказывай. Сильно я накуролесил вчера вечером?

— Как, ты не помнишь байкеров? И как стриптиз танцевал перед ними в баре? А игуану? Ну ты даешь. Хоть игуану ты помнишь?

— Ха-ха-ха. Как смешно. Я помню, что видел Хлою. Пытался догнать. Она от меня убежала?

— Ушла.

— А с кем она была?

Адам повернулся к шкафчику и достал пузырек с обезболивающим.

— С одной девушкой. С Джози Сиррини.

— А, точно. Она никогда не говорила, что они знакомы.

Адам ждал, что Джейк скажет еще что-нибудь о Джози, но тот не стал развивать эту тему.

— Значит, я не разговаривал с Хлоей? Я не наговорил ей каких-нибудь глупостей?

— Нет.

Адам проглотил три таблетки и повернулся к Джейку лицом.

— Я должен сказать ей, что очень сожалею о произошедшем.

— Я вчера привез тебя сюда и вернулся обратно. Я все ей объяснил.

— Спасибо, дружище.

Адам прислонился к косяку.

— У меня к тебе один вопрос, Джейк.

— Только ничего сложного. — Джейк подошел к кофеварке и налил себе кофе. — У меня голова раскалывается.