Адора - Бертрис Смолл

Султан внимательно смотрел на Феодору, будто пытаясь проникнуть в ее мысли.

— Ты хочешь увезти его в Константинополь? — внезапно спросил он.

— Нет!

Орхан еще раз внимательно посмотрел на свою жену. Она попыталась придать лицу спокойное выражение, но ничего не получилось; ей казалось, что Орхан видит ее насквозь.

— Ты очень раздражена и испугана, моя дорогая. Скажи мне, что случилось?

— Я опять писала своей сестре с просьбой на время пустить меня с Халилом в Константинополь, и она отказала мне.

— Она высокомерная и тупая самка!

Султан понял, что Феодора лукавит. Он был в курсе ее переписки с Еленой, и здесь жена говорила правду, но этой причиной нельзя было объяснить ее взвинченное состояние: отказ от своей сестры она получила довольно давно, и сейчас, по прошествии месяца, Феодора не могла так переживать по этому поводу. Однако Орхан не стал с ней спорить.

— Ты можешь ехать, — сказал он Феодоре, — только обязательно возьми с собой Али Яхиа. — Потом повернулся к сыну:

— Смотри, Халил, в этом путешествии ты должен оберегать свою мать. Ты уже большой, и я надеюсь на тебя.

— Конечно, папа! — воскликнул мальчик. — У меня даже есть кинжал из итальянской стали, его из Галиополя прислал Мурад.

— Хорошо. А теперь иди, мне нужно поговорить с твоей матерью.

Халил вышел, а Орхан еще долго разговаривал с Феодорой. Орхан затеял эту беседу с умыслом, ему было интересно знать, что произошло с Феодорой. Среди прочих тем он коснулся и положения под Адрионополем, городом на европейском побережье Мраморного моря, который сейчас осаждала армия султана. Если удастся взять этот город, то Турция окончательно закрепится в Европе.

После ухода Феодоры Орхан надолго уединился в своей комнате и никого к себе не пускал. Он никак не мог понять, что же есть загадочного в этой молодой женщине, из-за чего он ведет себя с ней не так, как со всеми остальными — женами, любовницами, просто минутными фаворитками. Ему даже было обидно, что в последние годы он отдалился от Феодоры из-за каких-то, он даже и не помнил уже каких, увлечений.

Весь день небо было безоблачным и ничто не предвещало перемен, но, когда поднялся легкий бриз, капитан, как будто обеспокоенный чем-то, стал угрюмо бродить по палубе и тихо, неразборчиво бормотать себе под нос какие-то слова. Через некоторое время всем стали понятны причины его беспокойства. Небо на западе почернело, и на фоне далеких гор было видно, что там бушует нешуточная гроза; ветер все усиливался и нес корабль прямо в полосу сильного шторма. Возвратиться назад уже было невозможно — слишком далеко они отплыли от берега, — оставалось только молиться и просить Аллаха смилостивиться над мирными путешественниками.

Этот корабль принадлежал султану Турции, на борту его находились жена султана, принцесса Феодора, и его сын, принц Халил. Несколько месяцев назад они уехали в Фессалию и сейчас возвращались домой.

Гроза догоняла убегающее судно. Капитан Хассан вызвал начальника охраны принцессы Феодоры и предупредил о надвигающейся опасности. Войн все видел и сам, но слова капитана подействовали на него удручающе.

— Я не хочу никого пугать, но предупреждаю, что надо готовиться к худшему. Я плаваю в море с детских лет, однако в такую переделку, пожалуй, еще не попадал. Так что прикажите своим людям быть в полной готовности, они могут понадобиться мне сегодня.

— Они в вашем распоряжении, капитан, — сказал Войн и пошел поднимать своих людей.

Капитан спустился вниз к каютам пассажиров. Он постучался в каюту принцессы, и через секунду дверь открыла ее служанка Ирина. Принцесса, сидя за маленьким столом, играла с сыном в «да и нет». Она приветливо улыбнулась капитану и прервала игру, ожидая, что он скажет.

— Принцесса, я пришел сказать, что, вероятно, мы попадем в сильный шторм. От вас требуется, чтобы вы находились в каюте и не выходили на палубу без моего вызова. Извините, но сейчас на корабле все, в том числе и вы, должны повиноваться мне.

— Конечно, капитан, я понимаю. Но скажите, насколько велик риск для моего сына? Мы выберемся?

— Я очень надеюсь на это, но, если говорить честно, всем нам — в том числе и вашему сыну — угрожает большая опасность. С разъяренным морем шутки плохи.

— Я благодарю вас за откровенность, капитан. — В голосе Феодоры слышалась неподдельная признательность, что от нее не стали ничего скрывать. Хотя, конечно, она очень переживала сейчас за жизнь сына.

— До свидания, принцесса, я пойду на палубу и распоряжусь, чтобы вам принесли ужин.

Капитан низко поклонился и вышел из каюты. Наверху пока все было спокойно. Хассан послал матроса отнести ужин жене и сыну султана и собрался было пойти перекусить, но так и не успел этого сделать.

Удар огромной волны потряс корабль — шторм начался. В своей каюте Феодора тоже ощутила удар первой волны о борт корабля, но даже не успела испугаться: через минуту корабль уже швыряло из стороны в сторону и нужно было позаботиться о Халиле и о вещах, которые сразу же разлетелись в беспорядке по полу. О сыне ей заботиться, правда, не пришлось. Он ничуть не испугался и явно норовил подняться наверх, чтобы не только почувствовать, но и увидеть собственными глазами разбушевавшееся море.

— Мама, разреши мне подняться на палубу и немножко посмотреть на шторм, — умоляющим голосом обратился он к Феодоре.

— Тебе так хочется этого? А ты не боишься? Она смотрела на сына с доброй улыбкой, задавая ему эти вопросы, хотя точно знала, что не отпустит его.

— Да, мне очень хочется помочь капитану и матросам. Ты мне разрешишь, правда?

— Нет, не разрешу, даже если об этом будет просить капитан.

— О, мама! — Он готов был расплакаться, так ему было обидно, что он вынужден сидеть в темной каюте, когда там, наверху, решается вопрос их жизни и смерти.

— Подумай, Халил, — сказала Феодора, — ты же обещал своему отцу защищать меня, и вот, когда мне нужна твоя помощь, ты хочешь оставить меня одну. Где же твое умение держать честное слово?

Стоило ей сказать это, как настроение мальчика сразу поднялось.

— Я останусь с тобой, мама, — решительно заявил он.

Корабль сильно качало, и, несмотря на боевое настроение, Халила разморило, и он уснул.

— Только невинный может спать во время бури, — нравоучительно сказала Ирина. — Я же вот почему-то не могу уснуть, как закрою глаза, так мне кажется, что вокруг рыбы плавают, — закончила она уже более мрачным тоном.

Услышав такое откровенное признание, Феодора рассмеялась.

Внезапно ей в голову пришла мысль, которая полностью отвлекла ее от происходящего на корабле. «Мне с самого детства твердили о различиях между людьми, — думала она. — Между господином и рабом, между чиновником и крестьянином, между солдатом и ремесленником…» Еще ей внушали, что ее должны бояться, иначе они перестанут подчиняться. Она же никак не могла заставить себя жить по этим принципам. Ее больше любили, чем боялись. Ведь только что ее рабыня шутила с ней, и она даже не возмутилась. Она просто не видела ничего оскорбительного для себя в юморе этой старой, доброй и очень верной женщины. Страшный треск прервал течение ее мыслей. Сначала Феодора даже подумала, что это конец, но минуты шли, корабль не тонул, значит, выдержал, хотя, конечно, ему приходилось очень тяжело. Он скрипел, стонал, повизгивал всеми частями своего корпуса, но пока еще все-таки сопротивлялся натиску волн. Треск, который услышала Феодора, издала одна из мачт, что, не выдержав напора ветра, сломалась и упала в море.