Сваха для монаха - Дарья Калинина

— Сломался? Как сломался?

— Обыкновенно. Водитель говорит, мотор перегревается, — вдохновенно врала Мариша. — Он сам не понимает, в чем там дело.

— Это что же, ты можешь сегодня и не доехать?

— Не знаю.

— А я знаю! — внезапно взорвалась тетка Сима. — Ты самая безответственная из всех девчонок в мире! Тебе нельзя поручить даже такой пустяк! Так я и знала, нужно было самой ехать!

И она бросила трубку. Нельзя сказать, что Мариша сильно расстроилась. Но, зная характер своей тети и то, что тетка так легко не отступится от нее, девушка тут же снова отключила телефон. И как ни прискорбно это констатировать, ощутила нечто вроде приступа легкого злорадства. Сама она далеко. Телефон выключен. Пусть теперь тетка попробует сорвать на ней свое дурное настроение!

— Катька! — весело окликнула она подругу. — Вставай! Вечер скоро!

На самом деле до вечера было еще далеко. Но Мариша считала, что для пользы дела иногда можно и преувеличить. Из-под тонкого, вытертого местами до дыр шерстяного одеяла появился заспанный глаз. И Катька хриплым спросонья голосом поинтересовалась:

— Зачем вставать?

— Хочу задать Вениамину еще несколько вопросов о нашем художнике. Раз уж нас обвиняют в его смерти, нужно узнать про него все.

Вместо ответа Катька нырнула обратно под одеяло. И пробурчала уже оттуда:

— Вениамин нам и так уже все рассказал.

— А вот и не все!

И, подойдя к Катькиной кровати, Мариша резко сдернула с нее одеяло. Катька заворочалась и захныкала. Спала она оригинально. Накрывала голову подушкой, а сверху натягивала одеяло. И теперь, лишившись одеяла, Катька цеплялась за подушку, как за свою последнюю надежду. На подушке изгибалась потревоженная Маруся и сердито шипела.

— Вставай, соня! — веселилась Мариша.

Наконец ей удалось поднять эту сладкую парочку. Катьку она погнала умываться вниз. А Маруся обошлась подручными средствами — лапками и языком.

— Кушать хочется, — пожаловалась Катька, когда они вернулись в номер.

Это заставило Маришу задуматься о практичной стороне их бренного существования. Катька хотела питаться. И питаться регулярно и помногу. А еще нужно было платить за номер в гостинице. Он хотя и стоил копейки по меркам большого города, но кто знает, как долго может затянуться их пребывание в монастыре. Наличности могло и не хватить.

Мариша думала об этом долго. Пока они собирались, пока шли к кафе, пока ждали там заказанный плотный обед. И пока ели, тоже думала. При этом она наблюдала за Катькой и мысленно подсчитывала, сколько же они съели сейчас и сколько еще съедят на ужин. А на следующий день? Определенно, захваченных из дома денег катастрофически не хватало. Ведь ехали они всего на один день. И рассчитывали потратить на свою поездку соответственно совсем немного денег.

К тому моменту, когда Катька закончила запихивать в себя последнюю ватрушку с черничным вареньем, решение у Мариши окончательно оформилось и даже дозрело.

— Доедай, и пойдем в монастырь, — сказала она Катьке. — Сдаваться.

Катька поперхнулась.

— Чего? — выдавила она из себя, отхлебнув одним глотком сразу половину компота из своего стакана. — Как это сдаваться?

— Работать там будем.

— Как это? Зачем? — попыталась возмутиться Катька.

— Мы не можем тут жить и не работать. Деньги кончаются.

— И что?

— А если нам в монастыре дадут какое-нибудь послушание, огород там поливать или посуду мыть, то мы с тобой сможем жить в гостинице бесплатно. И питаться будем не в кафе, а в монастырской трапезной. Тоже бесплатно, разумеется.

Слово «бесплатно» всегда действовало на Катьку волшебным образом. И мысль о том, что можно поработать в монастыре, мигом перестала казаться ей такой пугающей. В конце концов, монастырь-то мужской. Глядишь, соблазнит кого-нибудь из монахов на замужество. А что такого? Монахи тоже люди.

И будет у них как в известном анекдоте. Приходит новенький в коллектив. Начальник вводит его в курс дела. И говорит новичку: «Сам видишь, коллектив у нас исключительно мужской, суровый. Поэтому свадьбы случаются редко».

— Ладно, — пробурчала Катя. — Если там вкусно кормят и есть симпатичные мужчины, то я согласна.

И, расплатившись из последних грошиков за обед, подруги двинулись в сторону монастыря.

У Маришиного плана была и еще одна составляющая, хотя она и не рассказала о ней Катьке. Но девушка считала, что, постоянно находясь в монастыре среди населяющих его людей, они быстрее сумеют вычислить убийцу Владимира Сухоручко. При условии, разумеется, что злодей все еще находится там.

Отца-настоятеля в данный момент в монастыре не было. Он отбыл по каким-то своим церковным делам в саму далекую матушку-Москву. Тем не менее желание подруг поработать на благо монастыря ни у кого из его обитателей не вызвало недоумения. И до приезда отца-настоятеля их приняли в обитель, так сказать, условно. По благословению отца Илии — помощника настоятеля, временно в отсутствие самого настоятеля занимающего его пост.

Катьке поручили помогать на кухне. Что не вызвало у этой любительницы хорошо и плотно покушать ровным счетом никакого протеста. А Маришу отправили помогать в саду. То есть в принципе сначала ее тоже отрядили на кухню. Но большущий, одетый в рясу бородатый монах-повар отрядил ее в сад, чтобы собирать груши к пирогу.

Повар был личностью легендарной. И заслуживал отдельного рассказа. В миру брат Вонифатий работал поваром в известном ресторане. Было это еще в дремучие девяностые годы, когда перестрелки на улицах города были обычным явлением. И редкий день обходился без того, чтоб газеты или телевидение не упомянули о прогремевшем на улице взрыве или иных криминальных разборках. И когда однажды во время бандитского налета из всего персонала ресторана в живых остался один брат Вонифатий, он увидел в этом промысел божий.

— Я молился, — бубнил он своим глубоким басом. — И обещал Господу, что, коли жив останусь, посвящу свою жизнь служению ему.

Свое слово брат Вонифатий сдержал. Правда, не сразу. Непосредственно после бандитского налета, оставшись целым и невредимым, он просто обрадовался. Поставил в церкви свечу. И устроился на работу в другой ресторан. Не такой известный и богатый, но тоже неплохой. Излишне говорить, что не прошло и двух месяцев, как и туда пожаловали архаровцы с автоматами. И снова повар остался в живых. Он и еще две официантки, которых он успел спрятать в холодильнике вместе с телячьими тушами.

Девчонки, просидев в холодильнике почти два часа, простудились и угодили в больницу. А вот Вонифатию снова хоть бы что, как с гуся вода. Ресторан закрылся. И он перешел работать в обычную закусочную. Но когда и туда явились братки с разговором к хозяину, душа повара не выдержала. И он, не дожидаясь окончания разборок, помчался в церковь.