Шпионка в академии магии - Морвейн Ветер

Я повела плечом, отгоняя внезапный приступ хандры. Сама же знаю, что эти игры не для меня. Вон, месяц с Маргарет отлично показал, насколько присутствие второго человека, обитающего в том же замкнутом пространстве, что и я, будет меня душить.

Вечером взяла в руки загруженный чемодан, повесила на плечо сумку с ноутбуком и, сев в машину, направилась к Вратам. Внешность решила сменить уже там. А вот с перемещением не стоило рисковать – в Академии около официальных Врат контрольно-пропускной пункт, и если я не зарегистрируюсь на нем, будет считаться, что я вообще не прибыла.

В Академии шел дождь. Холодный ветер срывал с деревьев листву. Я пожалела, что не надела даже ветровку, и поставила чемодан, размышляя, достать ее или нет.

В следующее же мгновение смутная тень мелькнула рядом со мной. Я потянулась к амулету, закрепленному на поясе под форменным жакетом, и замерла, когда на плечи мне упала кожаная куртка. Слишком большая для Рована – как по мне.

С удивлением я оглянулась через плечо и улыбнулась, увидев его рядом с собой.

– Привет, – первым сказал он. Рован в форму переодеваться не стал. На нем были черные джинсы и черная водолазка, и смотрел он на меня так же изучающе, как и в самую первую встречу. Будто пытался заглянуть под маску, но лишь напоминал лишний раз о том, что она есть у меня на лице.

Я отвернулась, улыбка сошла с моих губ.

– Помочь?

Я покосилась на его собственную спортивную сумку.

– Да не стоит. Я привыкла сама.

Не слушая моих возражений, Рован отобрал у меня чемодан и покатил вперед. Я подняла бровь. Неужели это выглядит вот так – когда настоящий красивый парень ухаживает за тобой? Ну… Может быть, стоит привыкать? Он ведь сам потребовал немедленного ответа на свой пугающий вопрос.

Я поспешила следом и нагнала Рована уже на повороте к жилым корпусам.

– Тебе хотя бы по дороге со мной? – не без заднего умысла поинтересовалась я.

– Вообще не по дороге, – признался он, – я живу вон там.

Рован замедлил ход, махнул рукой на запад, а затем и вовсе остановился. Повернулся лицом ко мне и заглянул в глаза.

– Хочешь зайти?

– Хочу, – я тоже решила быть честной. Помимо того, что я действительно хотела, было бы весьма полезно знать, где его искать если что.

– Ну… Тогда вещи завезем.

– Давай лучше вечерком, – предложила я, – распакуюсь и чуть-чуть приду в себя.

Рован нехотя кивнул.

– Вообще, я не люблю ждать, – уже снова двигая чемодан по дорожке, усыпанной гравием, сказал он.

Я хмыкнула.

– Кто же любит…

«В девятнадцать лет», – добавила я про себя.

– Думаю, есть люди, которым все равно. Но я предпочитаю принимать решения здесь и сейчас, а не откладывать на десять лет.

Я вздрогнула, услышав эту цифру, и невольно подумала, что я-то, пожалуй, склонна делать именно так… Во всяком случае в тех вопросах, которые касаются мужчин.

– Я могу думать быстро, – продолжила я вслух свою мысль, – но если речь идет, скажем, о делах. Если на меня обрушится потолок, я не буду сомневаться, в какую сторону отпрыгнуть. Но вот в жизни… Или, может быть, вернее сказать – в тех ситуациях, когда от решения зависит, какой станет моя жизнь в ближайшие десять лет.

Рован снова замедлил ход, повернулся ко мне и насмешливо изогнул бровь. От этого легкого движения по венам пробежал огонек.

– Разве когда на тебя падает потолок – от этого не зависит твоя жизнь?

– Не знаю, – покаялась я и, отобрав у него чемодан, сама покатила вперед. – Значит, дело в чем-то другом.

– Например, в том, – Рован нагнал меня через несколько шагов, и его рука легла на ручку чемодана поверх моей, заставляя остановиться, – что ты боишься людей.

Я фыркнула и ответила ему таким же насмешливым взглядом, каким он сам смотрел на меня полминуты назад.

– Ты плохо знаешь меня.

– Я вижу тебя насквозь.

По позвоночнику пробежала дрожь, но я тут же уверила себя, что это лишь фигура речи.

– Ты приучила себя делать все так, как будто не боишься ничего. Но правда в том, что меня ты боишься куда больше, чем потолка.

Я сглотнула и, отвернувшись от него, попыталась продолжить движение вперед. На сей раз Рован не стал мне мешать: только опять подхватил чемодан, и мы молча проделали остаток пути.

«Боюсь ли я его?» – я переваривала этот странный, как и все в Роване, вывод в голове. «Скорее уж, я боюсь, что он узнает правду обо мне».

Я прислушалась к собственным чувствам. Тревога действительно была – я опасалась, что этот вечер может прерваться в любой миг, и мне придется возвращаться в реальную жизнь.

И в то же время присутствие Рована, его близость, вселяли в меня странное спокойствие, как будто впервые за долгие годы все шло так, как и должно было идти.

Уже у самых дверей я повернулась к нему и поблагодарила за помощь.

Рован мгновение смотрел на меня молча, а потом спросил:

– Ты не злишься?

– За что? – я подняла бровь.

– За то, как я повел себя на стадионе. Я не хотел обидеть тебя.

– Нет, не злюсь, – я усмехнулась и, выпустив из рук чемодан, коротко его обняла, – ты был прав. Прежде чем бросаться в омут с головой, нужно точно выяснить, что ждет тебя там.

Когда я вернулась в комнату, там еще не было Маргарет – похоже, она намеревалась появиться к ночи или вовсе с утра.

Я спокойно распаковала чемодан и, напевая вполголоса, принялась раскладывать вещи по местам.

С каждой секундой перспектива навестить Рована и увидеть, как он живет, казалась мне все менее удачной. С точки зрения дела – да. Нужно было выяснить, чем он интересуется, чтобы найти к нему подход. Но в сознании невольно всплывали картинки, на которых я входила в обшарпанную дверь его блока и видела захламленную комнату подростка с грязной посудой на всех горизонтальных поверхностях и плакатами с одетыми в кожу парнями на стенах.

«Может быть, мечте порой лучше оставаться мечтой?» – думала я. Тогда, десять лет назад, я мечтала завести роман с таким парнем, как он. Наверное, тогда я бы ничего не имела против плакатов и даже простила бы ему тот факт, что он не убирается в комнате. Но с какого-то момента мысль о том, что нельзя судить о людях по обложке, показалась мне весьма наивной. На самом деле наши привычки, манера одеваться и говорить – очень многое рассказывают о нас. Красиво и романтично было бы придумать себе юношескую влюбленность, благо атмосфера располагала – кругом подростки, и я как будто бы вернулась в прошлое, став моложе на добрый десяток лет. Но если задуматься, сама идея этого романа была смешной. Я знала о Роване только то, что он предпочитает черный цвет, редко ходит в парикмахерскую и не слишком уважает общественный уклад. Если честно, ни один из трех показателей не говорил в его пользу, потому что все они вместе означали, что он самовлюблен, не адаптирован к окружающему миру, не умеет или не хочет ладить с людьми.