Год волшебства. Классическая музыка каждый день - Клеменси Бертон-Хилл

До этого Прокофьев экспериментировал с авангардом, диссонансом и другими актуальными музыкальными формами, но в этой симфонии сделал шаг в сторону классической венской музыки. Впрочем, к наследию прошлого возвращался не только он. Например, Игоря Стравинского (29 мая) в то время очень интересовал вопрос того, что получится, если соединить идеи и нормы симфонии классицизма с необычными гармониями XX в.

Однако у Прокофьева не было желания встать в ряды сторонников неоклассицизма. Композитор просто хотел провести единичный ироничный эксперимент, а о творчестве Стравинского говорил, что тот «пишет Баха, да не теми нотами».

Фортепианное трио ре мажор, op. 70 no. 1 («Призрак»)

1: Allegro vivace e con brio

Людвиг ван Бетховен (1770–1827)

Каждый раз, когда я слушаю это трио (а делаю я это достаточно часто), меня поражает бурный разговор между тремя инструментами, который возникает там практически без предупреждения. Этот разговор держит зрителя в постоянном напряжении, полон динамических сюрпризов, разнообразных структур, и в нем встречаются ноты, которые могут показаться «фальшивыми», хотя на самом деле прописаны точно и к месту.

То, что Бетховен был величайшим композитором своего времени, не является преувеличением. Он писал непростую музыку, соединившую в себе структурную элегантность классицизма с эмоциональной гаммой романтизма, и сам прожил непростую жизнь (он начал терять слух в возрасте 28 лет). Бетховен был истинным новатором. В любом написанном до него трио струнные играли вторичную роль по сравнению с клавишными, но Бетховен заставил эти инструменты общаться на равных, подняв жанр фортепианного трио до неслыханных высот. На него в этой области – и не только – ориентировались последующие поколения композиторов (см. 21 марта).

Если вам кажется, что это трио звучит недостаточно «призрачно», знайте: такое название появилось из-за того, что во время написания этого трио Бетховен работал над похожей музыкой для постановки «Макбет» Шекспира (это подтверждено записями, сделанными композитором в конце очень «призрачной» второй части произведения). Некоторые историки придерживаются мнения, что этот конкретный пассаж Бетховен написал для сцены с тремя ведьмами. Так или иначе, именно под названием «Призрак» это фортепианное трио вошло в историю.

Фортепианный концерт соль мажор

2: Adagio assai

Морис Равель (1875–1937)

Существуют музыкальные произведения, которые как бы делят весь мир и вашу жизнь в нем на две части: до и после прослушивания этой композиции. Если я включаю подобную композицию, то потом не могу остановиться и неоднократно слушаю ее на повторе, снова и снова.

Композиция, предлагаемая вниманию читателя, как раз из таких. Помню, мне было 16 лет и я играла в школьном оркестре. Годом старше меня училась одна пианистка, и во время ученического концерта в конце учебного года она исполнила эту композицию для нас. Помню, как она меня поразила, когда я впервые услышала ее во время репетиции выступлений учеников. Помню радость от того, что я услышала это произведение и оно вошло в мою жизнь. Вскоре я купила себе CD с этим концертом, постоянно слушала его в течение полугода – и с тех пор с ним уже не расставалась.

Равель родился в этот день. В 1929 г. он решил написать концерт для фортепиано и многие свои задумки основал на идеях Моцарта и Сен-Санса. На премьере он мечтал самостоятельно сыграть в нем партию фортепиано, но знал, что его исполнительская техника оставляет желать лучшего. Сначала он решил упростить концерт под свои возможности, но потом передумал и написал то, что ему изначально хотелось – в надежде, что сможет репетировать и «подтянуть» свое исполнительское мастерство.

Несмотря на то что Равель несколько месяцев репетировал Шопена, чтобы улучшить свою игру, он так и не смог сесть за фортепиано, когда его концерт был готов. Тогда Равель попросил пианистку Маргерит Лонг, которой и посвятил этот концерт, исполнить партию фортепиано во время первого концерта в 1932 г., а сам дирижировал оркестром.

Я рада, что Равель в конце концов не стал упрощать свою изначальную задумку и его технически сложное произведение стало одним из шедевров репертуара пианистов. Я надеюсь, что вы влюбитесь в него так же сильно, как и я.

‘O dolce mio tesoro’ / «Мое сладкое богатство»

Из ‘Sesto libro di madrigali’

Карло Джезуальдо (1566–1613)

«Тот еще отморозок» – такую неожиданную характеристику дал известный музыкальный критик Алекс Росс в журнале The New Yorker одному композитору, жившему в конце эпохи Ренессанса и писавшему главным образом мадригалы и церковные композиции. Если честно, я не смогла бы охарактеризовать Карло Джезуальдо лучше и короче.

Считается, что писавшие в те годы классическую музыку композиторы были людьми воспитанными, жили при дворе, а единственное, что их занимало – контрапункты и гармонии. Но Карло Джезуальдо таким не был. Он страдал от маниакальной депрессии, убил свою жену, принимал участие в судах инквизиции над ведьмами и, в конце концов, умер от того, что его забили насмерть собственные слуги.

Несмотря на такую биографию, он писал божественно красивую музыку. Карло Джезуальдо был просто дьявольски изобретательным композитором. Он был мастером гармонии. Стравинский (29 мая) и Шёнберг (13 сентября) говорили о том, что творчество Джезуальдо подтолкнуло их на собственные радикальные эксперименты. Стравинский писал, что Карло Джезуальдо был «одним из самых самобытных творцов в музыке», и в 1960 г. переработал по меньшей мере десяток его мадригалов в собственной оркестровке под названием Монумент Джезуальдо ди Веноза (Monumentum pro Gesualdo di Venosa), музыку которого использовал в балете хореограф Джордж Баланчин.

Нервные окончания этой музыки очень чувствительны и ранимы. Будьте осторожны; но если вы справитесь с творчеством этого композитора, вам может открыться совершенно новый мир.

Скрипичный концерт, op. 14

2: Andante

Сэмюэл Барбер (1910–1981)

Далеко не всем людям, которые стремятся все изменить, удается добиться своей цели. Хоть Барбера и не интересовал интеллектуальный блеск модернизма, он получил репутацию чуть ли не радикала. В середине прошлого века многие американские композиторы увлеклись пришедшими из Европы аритмией и атональностью. В этот день родился Сэмюэл Барбер, который работал по старинке: писал лирические мелодии, создавал утешающие душу гармонии, делал блестящие оркестровки и вообще занимался традиционными музыкальными формами (то есть всем тем, что людям обычно нравится в музыке). Многие из его современников забыты, а вот его произведения по-прежнему помнят и исполняют.

Рекомендованный к прослушиванию концерт написан в 1939 г. для молодых исполнителей. В этой музыке чувствуется влияние Корнгольда (2 сентября), Пуччини (14 января, 1 февраля, 14 октября), а также скрипичных концертов Бруха (6 января) и Сибелиуса (20 сентября), но написан он уникальным и узнаваемым языком Барбера.