Сорванная вуаль - Дебора Мартин

Уильям тоже улыбнулся:

– А вы действительно хотите сказать свое слово, милорд?

– О да, – коротко ответил граф.

Недалеко от Лондона, в маленьком уединенном имении, Бесс Тирл незаметно наблюдала за мужем, который ходил по ее спальне из угла в угол. Его седеющие волосы были подстрижены, как принято у «круглоголовых», по одной линии на уровне подбородка. Но она лучше других знала, что, кроме стрижки, он ничем не походил на «круглоголовых». От донышка своей дорогой шляпы до привезенных из Франции чулок он целиком был во власти жажды денег и титулов, как и роялисты, которых он презирал.

До последнего времени он публично осуждал свободные нравы «кавалеров», добиваясь одобрения как пуританской, так и англиканской церкви, ибо в их руках находились бразды правления. Но потихоньку он неизбежно извлекал выгоду всегда, когда представлялся удобный случай. И чащевсе-го ему удавалось получить то, чего он хотел, ибо кто откажет в чем-нибудь человеку с его положением и богатством?

Но похоже, кто-то встал на его дороге, думала Бесс, потому что его слишком толстые губы были сжаты от гнева, а его все еще красивое лицо почти никогда не покидало хмурое выражение. Сейчас был неподходящий момент для того, чтобы спросить мужа о том, что ей хотелось узнать. По его угрюмому виду было понятно, что случилось что-то плохое. Однако узнать все же нужно. Если она позволит ему и дальше предаваться этим размышлениям, в конце концов он начнет вымещать свой гнев на ней.

Бесс набралась храбрости и спросила:

– Почему мы все еще не переехали в Фолкем-Хаус? Ты сказал, что скоро переедем. Сказал, что теперь он принадлежит нам. Но мы провели здесь, в глуши, много недель, а ты ничего не сделал, чтобы перевезти наши вещи или…

Она не договорила. Питни резко повернулся. Его светло-голубые глаза побелели от гнева.

– Не говори мне об этом месте! – прорычал он.

Бесс испуганно замолчала. Но она не хотела остаться без ответа. Она должна знать.

– Что случилось? – робко спросила она. – Пожалуйста, Питни, скажи, что…

Муж ударил кулаком об стену:

– Черт побери, женщина! Ты выводишь меня из терпения! – Затем он взглянул на Бесс и с презрительной усмешкой добавил: – Ладно, я скажу тебе правду раз и навсегда, чтобы иметь хоть немного покоя. Ты все равно узнаешь об этом, поскольку мои усилия предотвратить это оказались бесполезными. Фолкем-Хаус потерян. Я не сумел сохранить его. Вот уже несколько недель он принадлежит другому.

Этот ответ Бесс и боялась услышать. Она уже пять месяцев носила своего первого ребенка и была потрясена, узнав, что они не вернутся в Фолкем-Хаус. Она так мечтала, что будет растить ребенка в своем любимом доме, в котором провела детство.

Она сглотнула, пытаясь сдержать слезы.

– Теперь Фолкем-Хаус принадлежит вашему племяннику, мадам. Более того, он отобрал и титул, и все земли. Благодаря твоему племяннику я больше не граф, а ты не графиня.

Услышав это, Бесс онемела. Ее племянник?! Но он умер во время войны вместе с ее дорогим братом. И только по этой причине земли перешли к Питни, ведь, кроме нее, не было наследников.

– Я не понимаю, – прошептала Бесс, теребя ткань своего модного платья.

Питни подошел к кровати, на краю которой она сидела. Его лицо пылало от гнева. Он заметил слезы жены, но это, казалось, еще сильнее разозлило его.

– Твоему племяннику удалось скрыться, когда солдаты убивали твоего драгоценного братца Ричарда. Каким-то образом Гаррет пробрался в Вустер и там присоединился к королю. Когда Карл сбежал, Гаррет сопровождал его. Как видишь, до недавнего времени твой племянник жил в изгнании. А теперь он вернулся и отобрал у нас Фолкем-Хаус.

Бесс с трудом могла поверить в то, о чем говорил муж, но знала, что лгать у него не было причины. Когда же до ее сознания дошел смысл сказанного мужем, она вся просияла от радости:

– Гаррет жив! Мой дорогой мальчик жив. Благодарю тебя, Господи, за это.

Питни криво усмехнулся:

– Да, можешь радоваться. Но разве тебе все равно, что он украл имение, которое должно принадлежать мне? Разве для тебя не имеет значения, что он отобрал и титул, и земли, и даже Фолкем-Хаус?

– Он всегда принадлежал ему, – ответила Бесс, осмелевшая от известия, что ее племянник жив. Она уже так привыкла думать, что у нее нет семьи, что теперь сам факт его существования придавал ей смелости. – Ведь он законный владелец.

Эти слова привели Питни в ярость.

– И ты можешь так говорить после всего, что я сделал, чтобы вернуть Фолкем-Хаус? Я делал это ради тебя, ради нас. Я думал, ты хочешь получить его любой ценой.

Бесс взглянула в лицо человека, которого привыкла презирать, и спокойно произнесла:

– Я хотела, чтобы он снова принадлежал моей семье. И сейчас так оно и есть. Для меня не имеет значения, что им владеет мой племянник, поскольку он – Лайон.

– Лайон! – злобно прошептал Питни. – Твое проклятое семейство причинило мне больше горя, чем сотня роялистов. Из-за твоего подлеца племянника я потерял все, включая Фолкем-Хаус!

Бесс понимала, что не следует раздражать мужа, но не могла остановиться:

– Прежде всего ты не должен был продавать его! Если бы не твоя жадность, он так и оставался бы в семье.

Питни занес руку, чтобы ударить жену, но она смело встретила его взгляд.

– Будь он проклят! – Тихо выругавшись, Питни опустил руку. – Теперь из-за него ты не желаешь слушаться меня. Но лучше выкиньте эту мысль из головы, мадам, это не принесет вам пользы. Ваш племянник не хочет иметь дела ни с одним из нас, так что, если вы собираетесь сбежать и укрыться у него, сначала подумайте. Как только он увидит вас, тут же убьет.

У Бесс задрожала нижняя губа, но она старалась побороть охвативший ее страх.

– Почему он должен ненавидеть меня? Он же не может обвинить меня в получении наследства, когда его здесь не было. И он не претендовал на него. Мы даже не знали, что он жив!

Тут Питни повернул голову и с торжеством посмотрел на жену.

– Мы не знали, не правда ли? – неуверенно спросила она. Питни ухмыльнулся в ответ. – О Боже! – беспомощно произнесла Бесс, почувствовав, как от боли у нее сжалось сердце. – Ты знал! Ты знал, что он жив, и не сказал мне!

Ее родного племянника намеренно бросили, а она ничего об этом не знала.

Питни протянул руку к ее бледному лицу и, приподняв его, провел большим пальцем по ее все еще красивым губам.

– Сначала я не знал, – равнодушным тоном объяснил он. – Но потом пришли письма из Франции, от Гаррета. Он просил меня сохранить его земли до его возвращения. Гордость не позволяла ему просить денег, но я знал, что он нуждался в них. – Взгляд Питни наполнился ненавистью. – Я-то думал, что он умер вместе с родителями. Думал, что мне наконец принадлежит весь мир. Титул, земли – у меня было все. И вдруг все пошло прахом…