Утренний кофе - Алла Леонидовна Касперович

белоснежном подоконнике стояло одно-единственное растение с ярко-желтыми цветами. Его-то она и полила из кувшина. — Знакомься, Рома, это Барсик, любимый питомец Ростислава.

— Барсик? Цветок?

— Ну, да, — пожала плечами Оля. — Казанова его очень любит. Если это зеленое чудовище не полить хотя бы день, оно сразу же прикидывается умирающим. Вот и приходится сюда бегать, когда хозяин по делам уезжает.

Рома покачал головой и направился к книжному шкафу.

— Я и не думал, что он так много читает.

Оле показалось, что она услышала в Ромином голосе нотки ревности. И, надо признаться, это было приятно.

— Да, я тоже сначала удивилась, — улыбнулась своим воспоминаниям Оля. — Ты, когда узнаешь его лучше, поймешь, что он совсем не такой, каким кажется.

Рома взял одну книгу с полки, но сразу же вернул ее на место.

— Оля, — начал он, но в глаза не смотрел, — у вас с ним что-то было?

— Нет.

О единственном поцелуе в самый первый день их знакомства она решила не упоминать.

Глава 16 — Вечер сюрпризов

Барсик был накормлен, о чем Оля сразу же отчиталась Казанове. Пока она и Рома были в квартире Ростислава, на улице пошел снег. Да такой пушистый, что перед глазами одна за одной запрыгали картинки из счастливого детства. Под окном, под тусклым фонарем, снежинки кружились в легком танце, вызывая у всех, кто смотрел на них, легкую улыбку.

— Как красиво… — прошептала Оля.

— Да.

Рома стоял позади нее, и Оля слышала его дыхание. И вдруг он положил руки ей на живот и притянул спиной к себе. Оля замерла, и сердце ее принялось отбивать бешеный ритм. Руки Ромы скользнули чуть выше, и развернули Олю к нему лицом. Не мигая, двое молодых людей смотрели друг на друга. А потом, словно в замедленной съемке, Рома наклонился и осторожно, будто боялся отпугнуть, прижался губами к ее губам. Оля подалась чуть вперед, и Рома притянул ее к себе, а она обняла его в ответ. Его правая рука ласкала ее спину, а левая придерживала затылок. Рома провел по ее нижней губе языком, словно просил о чем-то, и Оля приоткрыла рот. Поцелуй стал глубже, и она поняла, что чувства, так долго дремлющие в ней, проснулись.

Сколько прошло времени ни Оля, ни Рома не знали. Однако, когда они наконец оторвались друг от друга, на улице все было белым бело, и снег блестел под тусклым светом фонарей.

— Я провожу тебя, — Рома почему-то шептал.

Оля кивнула, взяла его за руку и повела в прихожую. Девушке показалось, что Барсик укоризненно опустил «уши». Хотя она прекрасно понимала, что это ее собственное чувство вины не давало ей покоя. И пусть она сразу же расставила все точки над «i» в отношениях с Казановой, в своих глазах она была предательницей.

На улице, несмотря на мороз, Оля и Рома держались за руки, и перчатки им были не нужны. Идти было не очень далеко, но молодые люди никуда не торопились.

— Ты… вроде, одна живешь, да?

— Ага. Вся моя семья сейчас в Австралии. Здесь остались только дальние родственники. Очень дальние. Мы с ними почти не общаемся.

Оля рассказала о переезде сестры и родителей, но почему-то умолчала, как ей было больно отпускать свою семью. Она ведь пыталась казаться сильной, чтобы никто не догадался, что она чувствовала на самом деле. Конечно, тогда у нее был Костик, и она была уверена, что останется с ним навсегда. А оказалось, что «навсегда» не бывает.

— А почему ты не уехала?

— Ну… У меня тогда были планы здесь…

— И… эти планы поменялись?

— О, да! — расхохоталась Оля. — Кардинально!

Вкратце она рассказала об истории с Костиком и когда-то почти лучшей подругой Кариной. В подробности она не вдавалась, но с удивлением отметила, что воспоминания не только не причинили ей страданий, но даже казались ей чужими. Словно это происходило с кем-то другим, а она случайно подсмотрела.

— А ты не думала уехать? К семье?

— Ну…Такая мысль пару раз приходила мне в голову… — Особенно, когда Вика сообщила, что уезжает в Италию. — … но… Моя жизнь здесь. Мне здесь хорошо.

О том, что во многом это так, благодаря Казанове, она рассказывать не стала.

— Я рад, что ты осталась.

Рома поднял ее руку и поцеловал, а Оля снова ощутило то, что в книгах называют «бабочки в животе». А было ли у нее с Костиком что-нибудь подобное? Сколько она себя помнила, они всегда были вместе. Когда все превратилось в привычку? А любила ли она его вообще?

— А ты? Один живешь?

— Нет.

Оля склонила голову на бок.

— У меня есть рыбки, — улыбнулся Рома.

— О! Здорово! А семья?

— Ну… — он замялся. — Родители мои живут в деревне. А дочка… со своей мамой.

Внезапно у Оли все внутри похолодело, и она попыталась вырвать свою руку, но Рома сжал ее крепче и не выпустил.

— Дочка?

— Да, ей четыре. Я два года назад развелся. Извини, что сразу не сказал. Боялся отпугнуть.

Первое удивление прошло, и Оля смогла мыслить спокойно. Тело ее расслабилось, и руку свою она больше не собиралась убирать. Вместо этого она сильнее сжала Ромину ладонь.

— Как дочку зовут? — улыбнулась Оля.

— Ариша. — Рома заметно успокоился. — Хочешь, фото покажу?

— Конечно!

С экрана телефона на них смотрела белокурая малышка с не по-детски серьезными глазами. Если бы все шло, как когда-то планировала Оля, у них с Костиком сейчас тоже был бы ребенок, а может, и два.

— Какая красавица! — Олино восхищение было искренним, и Рома это почувствовал.

— Спасибо. Она очень умная. Иногда мне кажется, что слишком умная. Пока все дети играют на улице, она все время что-нибудь мастерит. Она уже все буквы знает!

Рома говорил о дочери с такой нежностью, что Оля им невольно залюбовалась. И неожиданно для себя подумала, что именно такого отца она хотела бы для своих будущих детей. Но эту мысль пока задвинула как можно дальше.

— Рома, извини, если лезу не в свое дело: почему вы расстались с мамой Ариши?

— Ничего. Все равно уже два года прошло, — ответил он и посмотрел куда-то вдаль. — Она мне изменяла.

Вот такого поворота Оля точно не ожидала.

— Понятно… — протянула она.

Больше к этой теме они не возвращались.

До Олиного подъезда они шли неприлично долго и даже сделали несколько кругов вокруг ее дома. В гости Рома не напрашивался, и она была ему за это благодарна. На прощание он снова ее поцеловал.

— Увидимся завтра в кофейне? — спросил