Монгол - Тейлор Колдуэлл

Голос Джелми стал подобен шороху листьев, но казалось, что эхо его слов раздавалось в горах и Вселенная грустит вместе с монахом. Все вокруг застыли от ужаса. Тела людей оставались в темноте, а лица были красны от отсветов огня. Глаза воинов блестели, как глаза зачарованных хищников.

Джелми замолк, опустив голову, — у него больше не осталось сил. Он долго молчал, а потом тихо заговорил:

— Мне слышится Твой священный голос, о, Бог! Но он шепчет мне на ухо, подобно отдаленному ветру в лесах… — Внезапно он резко вскинул голову, и на тонких чертах благородного лица появилось выражение неземного блаженства. Глаза засверкали, а губы радостно улыбались. — Бог мой, я Тебя слышу! Я слышу Твои слова. Красивые слова надежды и любви! Ты говоришь, что если даже существует зло на земле, и процветают монстры, и нам слышны жалобы и плач беззащитных людей, и эти жалобы разносятся среди гор и холмов, Твоя милость все равно победит все зло. Сумасшедшие и злобные люди приходят и уходят, но земля принадлежит Господу Богу. Она останется такой. Земля будет вечно принадлежать Богу!

Голос монаха напоминал трубный глас. В нем звучали победные ноты. Его хрупкое тело, казалось, выросло и вибрировало от внутренней силы и благородного порыва. Монах уже замолчал, а в воздухе продолжало раздаваться эхо его слов. Воины ничего не поняли, но их била дрожь.

Кюрелен не сводил взгляда с огня, на темном худом лице невозможно было ничего прочитать. Таким же неподвижным оставался и шаман, который напоминал каменного божка, но смотрел на Джелми с отвращением.

Воины никак не могли понять, что происходит, и недоуменно переглядывались. Есугей также ничего не понимал и, ожидая объяснений, уставился на шамана. Он ждал, что тот ему объяснит это удивительное пророчество.

Шаман, улыбаясь, поднялся. Он держался с удивительным достоинством, церемонно и насмешливо поклонился уставшему и поникшему монаху.

— Он говорит, что слышал слова Великого Духа, населяющего Великие Синие Небеса. Тот, кто слышит предсказания Великого Духа, находится на пороге смерти. Великий Дух указал, что желает, чтобы этот святой человек пожаловал к Нему, иначе он не позволил бы своему покорному слуге услышать свой голос.

Кюрелен не прислушивался к словам шамана, но когда до него дошел их смысл, он отшатнулся, будто его с силой ударили в грудь, побелел, и во рту у него пересохло. Кюрелен нахмурился.

— Правда! Правда! — радовались воины.

Шаман улыбался.

— Что касается христианского священника — он тоже наблюдал видение, которое мы с вами не видели, и слышал неслышимый нам голос…

— Правда! Правда! — продолжали бесноваться воины.

Шаман медленно сложил ладони и с видом святоши поднял глаза вверх.

— Неужели мы посмеем навлечь на нас и на только что родившегося младенца гнев Великого Духа, отказавшись отправить прямиком к нему желанных Ему слуг? Неужели мы откажем Великому Духу в священном приношении?

— Не-е-ет! — вопили воины. Они вскочили, и от них исходил тревожный запах, как от хищников, собирающихся растерзать добычу. Запах был настолько сильным, что в его парах можно было задохнуться. Воины, глаза которых излучали свет бешенства и страсти, звенели мечами. Христианский священник в блаженном неведении продолжал храпеть, обратив ноги к костру. Джелми даже не пошевелился. Он склонил голову на грудь и медитировал.

Кюрелен с трудом поднялся. Лицо его стало серым, и он в бессильной ярости обратился к шаману.

— Ты уничтожишь святого человека из-за своей зависти и отвратительного характера?..

— Какого святого человека? — Шаман сделал вид, что сильно удивился. — Этого? — И он небрежно коснулся священника кончиком сапога. — Или этого? — Он злобно кивнул в сторону Джелми.

Воины грозно заворчали.

Кюрелен от страха потерял самообладание.

— Тебе известно, что нельзя вредить святым людям…

— Вредить? — переспросил шаман, высоко поднимая брови, как бы в крайнем удивлении. — Я ничего не сказал о том, чтобы как-то навредить им. Святых людей никто не смеет обидеть. Но в данное время что может больше всего понравиться Великому Духу, чем жертвоприношение священников в Его честь? Разве Он не указал, что желает этой жертвы?

Не дождавшись ответа Кюрелена, шаман обратился к Есугею и воинам:

— Я всего лишь слабый монах… И могу разгадывать Небесные Знаки так, как диктует мне моя мудрость. Сам приказ принести жертву может поступить только от самого Хана!

Кюрелен оглядел окружающие его жестокие дикие лица. Он сразу понял, что примитивные создания жаждут крови, и для них не существует различий между добром и злом. Если кто-либо обратится к ним с мольбой, для них в этих словах не будет никакого смысла. Кюрелен горячо обратился к мужу сестры:

— Есугей, я всегда хорошо тебе служил! Но я страдаю от одиночества. Мне не нужна жена. У меня нет детей, а у тебя они есть и могут утешить и в дальнейшем позаботиться о тебе. Этот святой человек Джелми может стать мне другом, нам с ним есть о чем побеседовать. Подари мне его жизнь, молю тебя!

Шаман насмешливо глядел на Кюрелена, но обратился к нему строгим голосом.

— Ради своего удовольствия ты хочешь подвергнуть опасности будущее и, возможно, даже жизнь ханского сына?

Воины стали грозить Кюрелену. Они размахивали мечами почти у его лица. Есугей заколебался: с одной стороны, он желал сделать приятное Кюрелену, а с другой — он был удивительно суеверным дикарем. Происходившая в нем борьба ясно читалась на его простом лице. Он смотрел то на Кюрелена, то на шамана, но никак не мог прийти к решению. Кюрелен схватил его за руку и умоляюще закричал:

— Есугей, я никогда тебя ни о чем не просил, но сейчас!..

Хан взглянул на шамана:

— Кокчу, можно ему помочь?

Шаман равнодушно пожал плечами и с грустью ответил:

— Мой господин, этого нельзя делать.

Глубоко вздохнув, Есугей коснулся рукой уродливого плеча Кюрелена, а потом успокаивающе улыбнулся:

— Послушай, Кюрелен, я дам тебе все, что ты пожелаешь. Сегодня мне достался новый плащ из соболей и красивое серебро. Если тебе не нравится подаренная мною девушка, ты можешь выбрать себе другую и даже не одну… Бери себе красивых коней, тонкие шелка, фигурки из нефрита…

Кюрелен оттолкнул его руку.

— Мне нужен этот человек — Джелми!

Калека бросился на землю, к ногам Есугея, обхватил его колени. По лицу у него ручьями текли слезы:

— Мне не нужно ничто, кроме этого человека!

Неожиданно он почувствовал прикосновение, поднял голову — это был Джелми.

— Кюрелен, я сам желаю распрощаться с жизнью, — тихо шепнул он. — Я очень устал и не хочу больше жить. Я жажду вечного покоя.

— Господин, ты все понял? — заявил шаман, обращаясь к Есугею. — Святой человек сам слышал, как его призывает Великий Дух!