Карманник - Пётр Г. Кобинцев

оказался в собачьей конуре. Жук — это был, без сомнения, он — шумно лакал воду, находясь за стенкой будки, где-то возле моего правого уха. Мне жутко захотелось пить. Пёс всё лакал и лакал. Казалось, он никогда не прекратит это делать.

Когда чего-то хочется, то только об этом и думаешь. Особенно, если мысли сплошь о воде и еде. Если со вторым я мог потерпеть, то в воде я нуждался катастрофически. Набравшись смелости, я вновь попытался покинуть мой временный приют. Я успокаивал себя мыслями о том, что пёс не разорвал меня сразу, значит и теперь повременит. Но, едва я высунулся из конуры, как он с рычанием, не сулящим ничего хорошего, подошёл ко мне. Пришлось срочно вернуться на исходную позицию. Хорошо, хоть в будке он меня почему-то не трогает. Ситуация казалась патовой, и я по-детски заплакал. Было обидно за всё. За побои, за свою жизнь и ещё за что-то, пока не оформившееся в моей голове. Стресс нашёл выход вместе с моим плачем. Скоро я успокоился и задремал, свернувшись на полу, покрытом соломенным матом, посыпанным сверху сосновыми опилками и собачьей шерстью. А через некоторое время ко мне присоединился Жук. Навалился мне на ноги своей горячей тушей, а голову высунул наружу.

17/Эпизод

Пришло время выступать. Павел взглянул на свой «Tissot» и повёл ребят к «Лэндроверу», притулившемуся у шлагбаума внутренней стоянки. Всё было оговорено, каждый знал свою задачу. Осталось дело за малым: реализовать свои планы на практике. Вкратце всё выглядело так: он сам останется в машине, будет ждать ребят, они же возьмут на себя основную работу. Потрясут дельца и, добившись своего, вернутся в машину. Далее уже совсем просто, делёж барышей и планы на будущее можно отложить на потом.

Вот, наконец, и нужный дом. Павел подал машину немного вперёд, к соседним дворам, там была площадка, на которой уже уютно расположились несколько автомобилей. Порадовало, что его «Лэндровер» не сильно бросался в глаза на фоне «Туарега» и помпезного «Доджа». Нехило тут живут ребятки.

— Давайте, парни. Поосторожнее там, без нужды не шумите.

— Не волнуйтесь, Босс, сработаем чисто, — Пиндос показал пальцами фигурку, обозначающую окей, и шустро выбрался из машины. Следом шмыгнул Боксёр. Павлович с волнением смотрел им вслед. В первый раз он вёл свою игру. Будет ли всё гладко?

Ребята действовали чётко, как договаривались. Пиндос махнул через забор, а Боксёр направился к ранее обнаруженному чёрному ходу.

За забором Пиндоса встретил огромный пёс, и хотя парень ожидал его встретить, держал наготове ультразвук против собак, но оказался не готов к такой стремительной атаке. Пёс не дал ему и секунды на размышления. Обычно собаки, прежде чем напасть, совершают массу бессмысленных действий, пытаясь запугать жертву. Этого времени вполне достаточно, чтобы обезвредить их. Только служебные собаки, подчиняясь команде, нападают быстро и слаженно. Этому псу, похоже, команды были не нужны, он хорошо знал своё дело. Пиндос полетел на землю, сшибленный мощной грудью Жука. «Собачья радость», удачное название для прибора, вызывающего у собак панику и шок, вылетела из рук и скрылась в траве. Пёс в ярости набросился на человека и в считанные секунды подмял его под себя. Затрещала раздираемая одежда.

Пиндос успел натянуть на голову кожаную куртку, которая спасла его от немедленной расправы, и, выхватив травматический пистолет из подмышечной кобуры, выстрелил в упор в мохнатую грудь великана. Выстрел вышел едва слышный, ствол касался собаки.

Глухо взвизгнув, пёс отпрыгнул в сторону и нелепо повалился, конвульсивно дёргаясь и слабо хрипя. Пиндос не видел необходимости более задерживаться и, прихрамывая, побежал к дому, на ходу кое-как поправляя изодранную одежду.

Взбежав на крыльцо, он первым делом подёргал дверь, она была заперта. Пиндос подумал с раздражением, что придётся бить окно, а создавать дополнительный шум не хотелось — больно звук высокий и тревожный. Намотав на левую руку многострадальную куртку, в правой руке держа пистолет, он решительно направился к ближайшему окну. Рамы были двойные, и это тоже было совсем некстати. Но, едва он занёс руку для удара, как входная дверь распахнулась и довольный голос Боксёра позвал его в дом.

18/Бес

Как ни спешил Евгений Соломонович, но привести в порядок дела смог только к вечеру. День выдался хмурый, невзрачный, и за суетой было незаметно, как он прошёл. Взглянув на настенные часы, Беспальчий охнул изумлённо и сверился с дисплеем мобильного телефона. Нет, ошибки не было, шесть вечера. Осталось около двух часов до темноты. В принципе, всё было готово, осталось проверить, закрыт ли сарай, обесточить дом и закрыть колодец и дверь на чердак. Запас сухого корма и воды для Жука он уже подготовил под специальным навесом. Нагрянет сюда через недельку и заберёт остальное барахло. А там видно будет, что делать дальше.

Собранный скарб стоял у порога в небольшой спортивной сумке. Сбоку объёмно выделялся квадрат ноутбука. Пора уходить, только надо на входную дверь маячок поставить. Вернёшься, сразу будет ясно, входили в дом или нет. Бес отрезал небольшой кусок сырой резины и, плеснув на неё припасённым бензином, прилепил к двери, соединив её с косяком. Если кто-нибудь войдёт в дверь в его отсутствие, резина порвётся, это будет заметно. А замок — кто замкам доверяет?..

Во дворе послышался какой-то шум. Выглянув в окно, Бес увидел, как Жук треплет кого-то у забора. Ещё не успев толком удивиться данному обстоятельству, он уже понял — началось. Глухой хлопок пистолетного выстрела окончательно убедил его в этом. Схватив в охапку свои вещи, нажав на кнопку открытия калитки, Беспальчий бросился к чёрному ходу. Но едва он распахнул дверь, как чей-то ботинок врезал ему в солнечное сплетение, отбросив Беса внутрь комнаты, где он и расположился на половичке не в силах дышать. Незваный гость прошагал мимо него и распахнул входную дверь.

— Заходи, дорогой, гостям здесь рады, — поприветствовал он кого-то. Вслед за произнесённым приветствием в комнату вошёл мужик, которого шкомутал Жук. Выглядел он весьма непрезентабельно, что и было отмечено его товарищем. Пиндос, однако, был не расположен шутить. Подойдя к Бесу, страдающему от недостатка воздуха, он поставил рифлёную подошву своего «камелота» ему на живот и, надавив, зло процедил: «Говори, падло, где наше добро»? Бес пока ещё был не в состоянии говорить и только судорожно втягивал ртом воздух. Его рыбьи глаза были зажмурены, лицо выражало крайнюю степень мучения.

— Дай дяде время, корешок, — вмешался Боксёр, — пусть дышать поучится. Лучше сумку прошмонай.

Пиндос отошёл