Республика Святой Софии - Ольга Кузьмина

Такая трактовка изображения на монетах согласуется с мнением Т. А. Сидоровой о том, что в глазах новгородцев святая София являлась «особым божественным существом, палладиумом и патронессой города»[145].

Идея божественной избранности Новгорода нашла свое отражение во всей его культуре, и была зафиксирована в летописи. В 1327 г. «приде рать тотарьскаа множество много и взяша Тферь, и Кашин, и Новоторскую волость положиша пусту, токмо Новград ублюде Бог и святаа Софиа»[146]. Умереть за святую Софию, то есть за Новгородскую землю, означало удостоиться царствия небесного: «А покои, господи, душа в царствии небесном тех, иже у города главы своя положите за святую Софею»[147].

Что такое или кто такая святая София, это вряд ли было ясно рядовому новгородцу. Новгородский собор был наречен в XI в. по имени Киевского и Константинопольского храмов. Высшее духовенство знало, конечно, что София, Премудрость Божья — это одно из имен Христа[148]. В новгородском сказании «Словеса избранна от мног книг вопросов и ответов разноличных строк. Слово о Премудрости 1-е», сохранившемся в списке XV в., Премудрость представлена в виде непорочной девушки с огненным лицом. На новгородской иконе из большого иконостаса Софийского храма изображена София в виде огненнозрачного ангела с женским лицом. София сидит на престоле, кроме нее на иконе изображены Богоматерь с Христом-Младенцем в лоне, Иоанн Предтеча, предрекающий явление Христа в облике ангела мира, развернутый ангелами небесный звездный свод, благословляющий Христос и Престол Уготованный. Сопоставление данного иконографического сюжета с летописными упоминаниями Софии дало основание ряду исследователей утверждать, что «патронат Святой Софии над Новгородом в сознании древнего новгородца рассматривается как слияние, отождествление и взаимозаменяемость Софии как Христа, Софии как Церкви и Софии как храма»[149].

Только в XVI в. Зиновий Отенский, новгородский монах из Отенского монастыря, собрал множество упоминаний о Софии и написал «Сказание известно, что есть Софеи Премудрость». Начинается сказание сетованиями автора о том, что новгородцы не знают, «что есть Софеи Премудрость»: «С воздыханием от среды сердца востонаху забвению нашему и неведению родитель наших, от них же нам вся злая произведалася, понеже неведением погрузишася, яко таковое великое дело, а не ведати Премудрость Божию составную Господа нашего Иисуса Христа забвением покрывати»[150].

Для полноты картины представлений средневековых новгородцев о Софии Премудрости следует упомянуть о сохранившемся на Русском Севере Духовном стихе о Егории Храбром[151]. В нем София Премудрая приходится матерью святому Георгию, одному из наиболее почитаемых в Новгороде святых. В алтаре храма Святой Софии хранился золотой крест «с мощами и с каменьем». В нем наряду с мощами других мучеников были и мощи Георгия Победоносца[152].

Представляется, что сложные богословские концепции были чужды простым новгородцам. В их сознании возобладало женственное понимание Софии — берегини Новгорода.

Ярким примером религиозного творчества предстают каменные резные иконки с изображениями святых. Эти своеобразные украшения-обереги выполнялись по индивидуальным заказам и отражали культ святых, получивших «в церковной литературе, преимущественно апокрифической, и в народных поверьях репутацию сугубых покровителей и защитников от демонской силы, болезней, военных и путевых опасностей и т. д.»[153]. Так, святого Георгия почитали как охранителя на охоте, в пути, как «прогонителя» от человека двенадцати болезней. Как охранители воинов почитались архангел Михаил, Дмитрий Солунский и Федор Стратилат. Целителями от всяких болезней считались Козьма и Дамиан.

Представляется совершенно правильной мысль исследователя каменной пластики Н. Г. Порфиридова, что «из всех видов древнерусских христианских древностей каменные иконки обнаруживают преимущественную идеологическую и историко-бытовую связь с дохристианскими филактериями»[154]. Каменные иконки, таким образом, напрямую наследовали языческим оберегам.

Средневековый человек жаждал от религии чудес, поэтому языческому колдовству православие стремилось противопоставить христианские чудеса. В Новгородских летописях подробно описываются чудесные знамения с иконами, особенно часто такие чудеса случались с иконами Богоматери в различных церквях. Чудеса эти церковь стремилась закрепить учреждением праздника.

Многочисленные церкви в Новгороде выполняли не только культовую, но и хозяйственную функцию. В специальных каменных пристроях и подвалах церквей новгородцы хранили свое особо ценное имущество, что объясняется не только опасениями частых пожаров, но и стремлением заручиться небесным покровительством в земных делах. Ведь для средневекового новгородца лишь высшие силы были гарантом стабильности. Человек мог согрешить — украсть, обмануть, но если поместить товар и казну в дома святых — церкви, то уж они-то и имущество сохранят в целости и в торговых делах помогут.

Именно этим стремлением заручиться небесным покровительством и охраной можно объяснить скопление церквей на Ярославовом дворище рядом с торгом. Только культовыми потребностями невозможно оправдать такое количество каменных храмов на маленькой территории. Церкви вначале строились князьями, затем архиепископами и боярами, а также купеческими общинами. Особенно велико было значение «божественных заступников» за пределами Новгорода. Так, в 1364 г. «поставишав Торжьку церковь камену… замышлением богобоязнивых купец новгородчкых, а потягнутием всех правоверных крестиян…»[155]. В 1403 г. «поставиша коупци Новгороцькии прасоле церковь каменноу святаго Бориса и Глеба в Роусе»[156]. В исследуемый период русские церкви существовали в Риге, Ревеле и Дерпте. Самое раннее упоминание о русских церквях в Дерпте есть в «Хождении на Флорентийский собор» 1438–1439 гг. Автор «Хождения», описывая город Юрьев (Дерпт), отметил в частности: «Церкви же христианские бе у них две: святыи Никола и Святыи Георгии; христиан же мало»[157]. По-видимому, церковь Святого Николая была построена новгородцами, а церковь святого Георгия — псковичами. Русские церкви в западных городах были патрональными церквами новгородских и псковских купцов. Их устройство и функционирование было подобно городским церквам Новгорода и Пскова. Так, при церкви Святого Николая в Ревеле под одной крышей с ней находился дом, в котором хранились товары и устраивались пиршества.