Дело, которое нужно закончить - Константин Мстиславович Гурьев

убеждал себя, что поступил правильно. Стас за это время успел выпить довольно много, но все еще был в том состоянии, которое и вынудило Рябова притащить его сюда. Там, возле дверей подъезда, едва Рябов сказал, что Доброхотов умер и похоронен, лицо Стаса дернулось, уголки губ поползли вниз, а узнав об аресте Нины, он просто заплакал. Вид молодого мужика, по щекам которого ползут слезы, показался Рябову не вполне уместным для публичного обозрения, он схватил Стаса за руку и потащил его в подъезд. Стас продолжал молчать, когда они выпили «по одной», помянув Дениса Матвеевича. Потом налил себе и, почти прошептав «Нину-то как они посмели», снова выпил. Предложение Рябова съесть что-нибудь проигнорировал, а через пару минут спросил угрюмо:

— Ну, а ты-то хоть что-нибудь сделал, чтобы помочь ей? Хоть пальцем о палец ударил?

У Рябова не было никакого желания посвящать Стаса в обстоятельства ареста, потому что внешний вид собеседника выдавал его агрессивность. А еще было видно, что сам Стас ничего бы не смог сделать, кроме как страдать. И видно было, что он бросился бы в атаку, причем не в словесно-моральную, а в реальную, на кулаках. И еще было Рябову понятно, что Стас в драке был совсем не силен и тотчас получил бы свое, а это осложнит все последующее сотрудничество. Конечно, вполне возможно, что сотрудничества и так не будет, но надежда, как говорится, умирает последней.

Стас, решив, что молчание лишь подтверждает его худшие предположения, наполнил обе рюмки и предложил: «Ну, давай». Выпив и почти не закусив, сказал: «Я тут посижу», и не было в его интонациях никакого намека на то, что он испрашивает разрешения, а было просто оповещение: «Я так хочу». Рябов уже готов был разозлиться, но остановил себя, напомнив, что сам и привел Стаса сюда, глянул на часы и сказал себе самому, что, пожалуй, устал за день и надо бы прилечь на полчасика. Он прилег на диван с гостиной, долго ворочался, унимая злость, а потом, кажется, даже задремал, но был разбужен криком с кухни:

— Иди сюда! Поговорить надо!

Ругая себя за малодушие, Рябов пошел на кухню и разозлился еще сильнее: пустая бутылка была переставлена к мусорному ведру, а на столе красовалась новая, опустошенная уже на треть. Еще меньше понравилось Рябову то, что стол был заполнен содержимым холодильника. Проще говоря, Стас вел себя тут, как хозяин дома! Во всяком случае, как человек, который часто тут бывает и знает, где что лежит! А сложив это с отношением Стаса к Нине, Рябов сделал простой вывод: близки! И это было самым неприятным!

В этот момент Стас по-хозяйски указал на свободный стул:

— Садись!

Рябов сел, едва сдерживаясь, и Стас наполнил рюмки:

— Помянем!

— Ты уже напоминался, — не выдержал Рябов.

Стас опрокинул рюмку и, откусив огурчика, сказал:

— Две недели назад он меня отправлял в дорогу и все инструктировал, все планы строил.

Рябову уже надоело стирать со своего лица выражение открытого недовольства, но Стасу это нисколько не мешало.

— Ты знаешь, Витек, самое интересное то, что почти все его предположения и опасения сбывались так, будто он перед этим куда-то ездил на машине времени, правда! — Стас даже руками всплеснул. — Он мне весь маршрут на бумаге расчертил вплоть до того, каким рейсом я должен ехать и когда билеты брать, представляешь! — Он снова плеснул себе водки, выпил и продолжил: — Вот прикинь, Витек, весь путь можно проделать за два дня, а я мотался две недели, представляешь!

— Это еще зачем? — спросил Рябов только для того, чтобы не сидеть совсем уж молча.

— А, во-о-от! — протянул Стас с интонацией перепившего интеллигента. — Денис есть Денис, и этим все сказано. — Он вздрогнул и поежился, будто моментально замерз. — Такое со мной впервые, конечно, — заговорил он совсем другим голосом, — но мне часто казалось, что какая-то опасность то свистнула у меня за спиной, то прошмыгнула прямо у меня перед носом.

Он снова взялся за бутылку, и Рябов спросил:

— А не хватит тебе?

Стас, наполняя рюмку, безразлично пожал плечами:

— Жалко, что ли… — Снова выпил, снова кусанул огурчика и продолжил: — Приколи, доехал до Казани, а оттуда в Оренбург, а? Ну, нормальный человек ведь сразу спросит: зачем так делать? А в Казани поезд у меня ближе к вечеру был, и я, чтобы лишнего за номер не платить, съехал после завтрака, а вещи, чтобы с ними не таскаться, оставил в гостинице, горничной приплатил. Погулял по Казани, Волгой полюбовался, а когда зашел за вещами, она мне и говорит: мол, вас тут какие-то парни искали. Какие, — спрашиваю, — парни? Да такие, говорит, хулиганистые. Понимаешь? Я там ни одного человека не знаю, ни с кем словом не перемолвился, не то чтобы поругаться, а получается так, что каким-то парням я уже понадобился.

Стас посмотрел на Рябова совершенно трезвыми глазами.

— И самое интересное в том, что Денис мне сказал: мол, если будут искать, сразу ломай все намеченные маршруты. Вот и пришлось из Казани в Оренбург автобусом добираться. Ужас! — Он передернул плечами, и Рябов уже ни слова не сказал, когда Стас снова налил и выпил, и слушал его внимательно. — В Оренбурге, слава богу, никому я не понадобился, но пару дней пришлось сидеть сиднем.

— Ты толком рассказывай, — попросил Рябов.

— Так я толком и рассказываю, — возразил было Стас, но махнул рукой. — Вкратце! Добрался я до небольшого городка в Ивановской области, пришел по адресу, который получил, здороваюсь с хозяйкой и говорю: мол, вам письмо… — Стас всхохотнул, прикрыв рот ладошкой, отчего стал похож на мальчишку-проказника, но сразу же посерьезнел. — Начала отказываться, я ей письмо-то подаю, она глянула и отвечает: мол, конечно-конечно, я вас давно жду! Я уж не стал спрашивать, как давно, а не знаю, что дальше делать. Но она… Да что я, — спохватился Стас. Он достал свой гаджет и повернул к Рябову: — Сам смотри!

На экране появилась женщина лет шестидесяти, уверенно шедшая к комоду, стоящему возле окна. Комод был застелен белоснежным кружевным покрывалом, на котором стояло старое потускневшее зеркало, перед которым выстроилась цепочка таких же потускневших слоников. Женщина откинула край покрывала, выдвинула верхний ящик и достала из него небольшую кожаную