Мелькнул чулок - Элизабет Гейдж

– Хорошо, – донесся безликий голос.

– Акт первый, сцена пятая.

– Последний акт, пожалуйста.

– Страница девяносто три.

– Акт второй, сцена первая.

– Не можем ли мы вернуться к первому акту?

Они дважды прослушали все пять сцен с Джил. С каждым новым прочтением игра Энни становилась все увереннее и выразительнее. Каждое произнесенное ею слово напоминало то детский смех, то призывную песню истосковавшейся по любви женщины. Она была забавной, сексуальной, чуть печальной от сознания того, что проигрывает битву за любовь героя, воображением которого владел дух дамы…, а в конце опять становилась очаровательно естественной и невинной.

Когда девушка закончила читать, тишина в зале говорила о многом. Энни покорила всех и прекрасно это понимала.

Следующий ход за ними.

– Хорошо, мисс Хэвиленд. Мы знаем, как вас найти. Спасибо, что сумели прийти.

Итак, все кончено. Молодой человек показал на лестницу. Энни собрала вещи и спустилась со сцены. Она была удовлетворена. Пусть попробуют найти другую актрису! Конечно, она может не получить роль, но никто не сыграет лучше! Она доказала это.

Энни зашагала по проходу, но Сэм Спектор внезапно встал на ее пути.

Впервые она заметила улыбку на его грубоватом лице. Он словно нависал над ней и казался обескураживающе огромным.

– Вы превосходно играли, Энни, – признал он. – Настоящий сюрприз для всех. Признаюсь, я рисковал, устроив это прослушивание. Не ожидал, что вы так много вложите в роль Джил. Вы были великолепны!

– Спасибо.

Энни застегнула жакет, отбросила назад волосы.

– Спасибо за то, что дали мне шанс.

– Я бы хотел обсудить с вами некоторые детали, – сказал Сэм. – Думаю, что смогу помочь вам исправить некоторые шероховатости. Наверняка вам известны не все актерские приемы.

Энни взглянула на него, вежливо, спокойно, ничем не выдавая истинных мыслей.

– Я… конечно, – отозвалась она.

– Поужинаем завтра вместе? – предложил Сэм, глядя на нее через очки с высоты своего роста. – Почему бы вам не присоединиться ко мне? Я буду в ресторане «Двадцать одно»! Поболтаем немного. Поверьте, помощь опытного режиссера многое может облегчить.

«Не будь дурой! Такая возможность дважды не представится! Думай!»

Противоречивые чувства вели жестокую битву в душе Энни, но с лица не исчезла очаровательная улыбка.

– Конечно, – сказал Сэм Спектор, почувствовав, что она колеблется, – я понимаю, что вы, может быть, заняты. Вероятно, сегодня уже слишком поздно просить вас о свидании. Но, может быть, вы сумеете выкроить время для меня…

Лицо девушки просветлело, глаза зажглись и сверкали искренним облегчением.

– Буду очень рада, спасибо…

– Прекрасно! – громко объявил Сэм. – Уверен, что вы не пожалеете. Я хочу побольше узнать о вас. Сейчас попрошу Элис записать время нашей встречи.

Он показал на средних лет женщину в толстых очках с седеющими кудряшками, которая, подняв голову, кивнула и мельком посмотрела на Энни.

– Надеюсь, семь часов не слишком поздно? Энни раскрыла рот, чтобы ответить, но за спиной раздался женский голос:

– Все это прекрасно, Сэм, но завтра – это завтра! Если я смогу убедить мисс Хэвиленд прийти ко мне сегодня в гости, мы сможем посплетничать за твоей спиной, и я открою ей все насчет твоих слабостей и пристрастий.

Сердце Энни едва не остановилось, когда она увидела обладательницу приятного голоса.

По проходу шагала Рима Бэйнс, великолепная, блистательная Рима в шелковом ансамбле, отделанном мехом; через руку перекинута соболья шуба. Остановившись около них, она чмокнула Сэма в щеку.

– Рима! Какой сюрприз! Я думал, ты уехала на весь уик-энд!

– Ты же знаешь, мне нравится быть непредсказуемой! Рима протянула Энни руку в перчатке.

– Никогда не знаешь, что вы тут натворите, пока меня нет! Кстати, где ты отыскал такую способную молодую актрису?

Она тепло улыбнулась Энни, одновременно зорко следя за реакцией Сэма.

– Она сделала мне честь своим появлением вчера в офисе. Слышала, как она читает?

– Ты чертовски прав, именно это я и сделала, – ответила Рима. – И очень рада, что была здесь, иначе бы куда-нибудь запрятал ее, а я так и не узнала бы, какое зрелище пропустила.

– Рад, что она понравилась тебе, – расплылся в улыбке Сэм.

– Я все время пыталась внушить этому типу, – заявила Рима, заговорщически подмигивая Энни, – что на роль Джил необходима актриса с изюминкой. Видно, вы, наконец, смогли его убедить.

Рима шутливо сжала руку Энни.

– Ну что ж, – пробормотал Сэм, взглянув на часы. – Мне пора в офис. Мисс Хэвиленд, я с нетерпением жду завтрашнего вечера. Рима, позвони позже, расскажешь о своих планах. У нас впереди много работы.

– Безжалостный эксплуататор! Надсмотрщик над рабами! – рассмеялась Рима. – Возвращайся на свои соляные копи! Я позвоню.

Сэм пожал руку Энни, искоса взглянул ей в глаза и быстро зашагал по проходу к уже ожидавшей его секретарше.

– Я со своими падчерицами остановилась в «Плаза-отель», – сообщила Рима. – Рада буду познакомить вас с ними. А потом мы уютно поужинаем вдвоем, и я постараюсь просветить вас насчет мистера Спектора и его многочисленных недостатков. Что скажете?

Энни, потерявшая от смущения дар речи в присутствии великой актрисы, что-то пролепетала в ответ.

По пути в отель она вспоминала все, что читала и слышала о жизни Римы Бэйнс.

Единственная беременность Римы, осложнившаяся тяжелой инфекцией, закончилась рождением прекрасного мальчика, но лишила ее возможности иметь еще детей. Сын Римы, которому уже исполнилось двенадцать лет, учился в Калифорнии в частной школе. Падчерицы Римы были дочерьми ее третьего мужа, администратора в кинобизнесе.

Относительной стабильности ее теперешнего брака постоянно угрожали сплетни в прессе – газеты и журналы публиковали бесчисленные истории о вымышленных или настоящих романах Римы с любыми сколько-нибудь стоящими мужчинами мира кино, включая всех известных актеров. И немудрено: вот уже десять лет Рима была живой сенсацией, постепенно превращаясь в легенду. Энни все время казалось, что это сон, даже когда рассыльный проводил девушку в роскошный номер, где хозяйка приветствовала ее поцелуем и позвала детей, чтобы познакомить их с гостьей.

Рима выглядела необыкновенно красивой и естественной в своем простом вечернем платье. Манеры ее были лишены всякого высокомерия, а в поведении, жизнерадостном и дружелюбном, проглядывало что-то девически-восторженное.