Метро 2033: Пифия-2. В грязи и крови - Сергей Москвин

Гончая выплюнула кровь, полежала несколько секунд без движений, приходя в себя, после чего аккуратно пропустила ноги между связанными руками. Расстегнуть застежки на ремнях зубами оказалось проще простого, и уже через несколько секунд пленница разминала освобожденные руки. «Теперь дверь!»

На поиски двери следовало отправляться на четвереньках. Девушка поняла это, когда поднялась на ноги. У нее тут же закружилась голова, тело повело в сторону, но каким-то образом ей все же удалось сохранить равновесие. Убедившись в том, что может стоять, она выставила перед собой руки, сделала несколько шагов и уперлась в стену. Потом, перемещаясь вдоль нее, добралась до двери. Ни замка, ни засова с внутренней стороны не оказалось, и Гончая, как ни старалась, так и не смогла ее открыть – дверь даже не шелохнулась.

От напряжения у нее вновь закружилась голова. Девушка прижалась лбом к холодному металлу двери и постаралась сосредоточиться, но чем дольше думала о своем положении, тем привлекательнее казалась ей мысль разбить голову о стену или отыскать орудия пыток, хотя бы тот же «серп», и вскрыть себе вены или перерезать горло. Справедливее было бы перерезать горло Палачу, но после перенесенных мучений не стоило надеяться, что ей это удастся. Гончая сомневалась, что вообще сможет удержать в руках оружие, а уж сражаться им…

Однако какая-та упрямая часть ее рассудка упорно сопротивлялась самоубийству. Взвесив все, пленница отказалась от этой идеи. Не потому что боялась, а потому что понимала: она умрет, а Палач останется – продолжит есть и пить, вспоминать, как мучил ее, и довольно улыбаться при этом.

Стиснув зубы, Гончая помотала головой. Нет, надо вырваться из этого застенка. Вырваться и выжить, хотя бы для того, чтобы плюнуть на его труп. Пусть эта дверь заперта, но, возможно, найдется другой выход. Она попыталась воскресить в памяти жуткий интерьер камеры пыток, который запомнила, когда еще была в состоянии видеть и запоминать: свисающие с потолка крюки и цепи для подвешивания жертв, натягивающий эти цепи ворот, железный верстак с аккуратно разложенными приспособлениями – это все было не то, что ей нужно; резиновый шланг и зарешеченное сливное отверстие в полу, непривычно большое, не менее полуметра в диаметре. Гончая вспомнила, что ее в какой-то момент удивил размер сливной решетки.

Внезапная догадка заставила девушку опуститься на колени. Отыскав наощупь решетку, она потянула ее на себя и кое-как вынула из сливного отверстия. В полу открылся лаз, представляющий собой круглую вертикальную трубу полуметрового диаметра. Даже шире! Гончая опустила в отверстие голову, в нос тут же ударил тяжелый запах разложения – труба явно предназначалась не только для слива воды, но и для сброса трупов замученных на допросах людей.

От поднимающегося оттуда смрада у девушки снова начала кружиться голова. Но отверстие в полу, труба и братская могила внизу (свалка трупов, так точнее) были единственным путем к спасению. «Или к смерти», – поправила себя Гончая. Но выбирать не приходилось. Кроме мучительной гибели в руках палача, здесь ее ничего не ждало. Пленница спустила ноги в лаз, закусила зубами нижнюю губу, чтобы не закричать, затем вытянула руки над головой и… соскользнула в трубу. Боль удалось выдержать лишь несколько секунд. Или мгновений. Когда силы иссякли, девушка закричала. И едва не захлебнулась хлынувшей в горло водой.

Вода была и сверху, и снизу – со всех сторон, но ноги коснулись чего-то твердого: плиты или камня. Гончая оттолкнулась от этой опоры и вынырнула на поверхность. «Может, я снова потеряла сознание от боли, и все, что сейчас происходит, это галлюцинации моего отключившегося мозга или, проще говоря, бред?» – подумалось ей. Однако ощущения были реальными до мельчайших деталей. Холод обжигал израненное тело, а над водой стоял тот же кисло-сладкий запах разложения, который она почувствовала, когда заглянула в сливное отверстие.

Не успела Гончая это понять, как снова погрузилась в воду с головой. Она беспорядочно замолотила руками, мысленно проклиная свои боевые навыки и шпионский опыт, которые в этой ситуации оказались совершенно бесполезны, потому что плавать она так и не научилась. Этим все и должно было закончиться – воздуха в легких оставалось совсем немного, а сомкнувшаяся над головой вода не отпускала обессилившую жертву. Но внезапно руки девушки наткнулись на что-то тугое и плотное. Гончая жадно вцепилась в проплывающий мимо предмет и вынырнула.

Несколько секунд она просто дышала широко открытым ртом, не обращая внимания на холод и вонь, затем ощупала свой спасательный «мешок» – им оказался мертвец в разорванной одежде, раздувшийся от распирающих тело трупных газов. Проверяя пришедшую на ум догадку, Гончая подняла вверх руку и нащупала сначала только пустоту, но когда, держась за распухшее тело, отплыла немного в сторону, то обнаружила закругляющийся бетонный свод и поняла, что вывалилась из трубы в заполненный водой сточный канал. Вряд ли его прорыли нынешние хозяева Лубянки, скорее всего, лишь приспособили для своих нужд, и теперь сохранившаяся часть довоенной системы городской канализации использовалась палачом как место избавления от трупов замученных жертв.

Коллектор оказался довольно широким, точнее, глубоким – во всяком случае, ноги до дна не доставали, и передвигаться по каналу, можно было только вплавь. Пока Гончая прикидывала, как плыть вместе с трупом (выпустить его из рук она бы не решилась ни при каких обстоятельствах), поток унес ее далеко вперед, откуда все отчетливее доносился звук падающей воды. Водосброс!

Это открытие не понравилось Гончей, особенно после того как она убедилась, что не в состоянии проплыть и нескольких метров против течения. О том, что ей делать, если вода заполнит весь канал до самого верха, не хотелось даже думать. Однако после того как она вырвалась из лап лубянского Палача, умирать категорически не хотелось.

Стараясь держаться как можно ближе к стенам канала, Гончая вслушивалась в шум приближающегося водопада. Внезапно девушку окатила струя воды. Беглянка ухватилась руками за край трубы, откуда выливалась вода. Эта труба оказалась менее метра в диаметре и, что особенно важно, располагалась горизонтально. Гончая решила, что вполне сможет в нее залезть, тем более что ей ничего другого и не оставалось – служивший плавсредством труп унесло течением.

Передвигаться по трубе можно было только на четвереньках, зато без риска захлебнуться – вода не заполняла ее даже наполовину. Здесь пахло обычной для подземелий сыростью, с каждым преодоленным метром смрад разложения ощущался все меньше.

Сточная труба вывела Гончую в заброшенный подземный ход, которым, судя по всему, уже много лет никто не пользовался. Она даже не пыталась представить, где оказалась и что это за место, но ход куда-то однозначно вел, и она побрела по нему. Шагала, пока чувствовала в себе силы, а когда силы заканчивались, садилась на землю. В отличие от туннеля метро, этот штрек оказался сырым и грязным. Вода сочилась из всех щелей, зато ее можно было пить, прикладывая язык к шершавой поверхности стены. В одном месте Гончая даже наткнулась на родник и задержалась возле него, чтобы смыть с себя налипшую грязь.

Иногда ход раздваивался, но беглянка всегда выбирала более широкое ответвление. Вязкое месиво под ногами сменила твердая сухая земля. Потом начали попадаться камни, щебень и, наконец, знакомые каждому жителю метро рельсы и шпалы. Не задумываясь о том, куда направляется, Гончая брела вперед, пока не вышла на костер, разведенный прямо посреди путей, и двух греющихся у огня незнакомцев.