Варан - Марина и Сергей Дяченко

И сделалось равнодушно.

Его не стали казнить сразу. И даже допрашивать больше не стали. Отвели в крохотную комнату с циновкой из сухих водорослей; опустившись на колючую подстилку, Варан вспомнил «чердак» и Нилу, и от этого его равнодушие сменилось тоской.

Прошел день, а может быть, два — ведь солнца под землей не было, только тусклая масляная лампа. Варан лежал, глядя в темный потолок, и вспоминал каждый поворот, каждый грот, каждый блик на потолке подводных пещер.

Кормили сносно. Хотя Варану есть все равно не хотелось. На третий день — а может, на второй? — его снова отвели в судейскую пещеру, но не на оглашение приговора, а на встречу с юной аристократкой, в чьей комнате, если верить ее словам, круглый год цветут пять розовых кустов.

На этот раз аристократка выглядела куда менее уверенно. Ее сопровождал отец — кряжистый бородач в плаще с золотой отделкой на вороте и подоле.

— Я бросала ему монеты, — говорила девчонка, глядя в пол. — Он нырял. Я бросила шестинку, потом третушку. За третушкой он прыгнул, но все равно не поймал.

— Вы видели его руки, когда он вынырнул? — спросил дознаватель по прозвищу Слизняк.

Девчонка беспомощно оглянулась на отца:

— Он сказал, что не поймал. Не могу же я проверять…

— В руках у него что-то было?

— Я не видела.

— Ничего необычного в его поведении вы не заметили?

Девчонка чуть вздернула нос, в ее голосе прорезались прежние спесивые нотки:

— А я не знаю, какое поведение у поддонков обычное, а какое необычное… Я не смотрела на него. Делать мне нечего — разглядывать слуг.

— Я спрятал руки за змейсихой, — сказал Варан. — Я сразу подплыл к Кручине, и…

— Заткнись, — уронил Слизняк, и Варан замолчал.

— Ваша честь, — сказал отец девчонки, и голос у него оказался глубокий, как Тюремная Кишка. — Мне кажется, моя дочь достаточно помогла правосудию Круглого Клыка. Теперь позвольте нам продолжить отдых, который, впрочем, уже безнадежно испорчен…

— Приношу свои извинения, — Слизняк слегка поклонился, — и не сомневаюсь, что князь Круглоклыкский щедро восполнит нанесенный вам ущерб… Вы можете быть свободны.

Стражник отступил от двери, открывая проход аристократу с дочкой. Уходя девчонка на мгновение оглянулась, чтобы бросить на Варана заинтересованный взгляд — но отец взял ее за плечо и поволок прочь, дверь закрылась, и стражник встал на свое место.

— Месяц назад тебя взяли с разбойниками, — не глядя на Варана, сказал дознаватель Слизняк. — Их повесили, тебя отпустили. Почему?

— Потому что я не разбойник. Община Круглого Клыка за меня поручилась… Наоборот, я крикнул — «стража», и за это меня…

Слизняк поднял голову, и под взглядом его Варан замолчал.

— Община, — с легким презрением проговорил Слизняк. — Община и теперь за тебя горой. Три прошения подали князю… Честный поддонок, мол, не может предать своих, он чтит Императора и сезон, разбоем и подделкой промышляют пришлые… Все правильно. Если бы я делал фальшивые сотки — я бы первым делом пропускал бы их через руки таких вот честных поддонков, чтобы снять возможные подозрения… А деньги — это деньги. Это дерево, сушняк, надежная крыша в межсезонье… Так?

— Я нашел эту сотку в море, — сказал Варан безнадежно.

— Она там родилась? Вылупилась из икринки?

Варан молчал.

— Проще всего было бы повесить тебя сегодня, — сказал Слизняк, тяжело раздумывая. — Может быть, и для тебя же лучше… Но дело императорское. Уже не остановишь и ничего не изменишь. Свидетелей у тебя нет… Дурак, если ты действительно поймал сотку в море — почему не показал никому? Отцу? Матери? Той же невесте?

Варан молчал.

— Куда ни кинь — ты виноват, — продолжал Слизняк. — Возможно, ты на службе у фальшивомонетчиков, они разбрасывают свои подарочки твоими руками и руками таких, как ты, неприметных и вроде бы невинных… Хотя, надо признать, мальчишка с соткой в ювелирной лавке — это не такое уж заурядное событие… Может быть, ты должен был все-таки отдать ее отцу? Тебе поручали отдать ее отцу, не так ли?

— Мне не поручали…

— Но ты виноват. Если ты никому не служишь — ты виноват в том, что присвоил чужие деньги с легкостью… По закону Клыка найденная вещь считается принадлежащей бывшему владельцу до тех пор, пока не будет доказана его смерть, или отбытие за море, или отказ от вещи. Найденные же деньги, хозяин которых не объявился, считаются собственностью общины, если найдены внизу, и собственностью князя, если найдены наверху…

— Я нашел их в море. Не внизу. Не наверху.

Слизняк взглянул на Варана с интересом. Коротко вздохнул:

— Будь эти деньги настоящими… но они фальшивые. И теперь твою судьбу решаю не я… и даже не князь. Решать твою судьбу будет Имперский маг, возможно, он настоит на том, чтобы отправить тебя на дознание в столицу… возможно, станет допрашивать сам. Помолись Императору и призови на помощь всю свою удачливость, если она у тебя есть.

* * *

Лежа на сухих водорослях, Варан пытался вспомнить все, что он знал о магах.

Они сидят в подземелье за длинным столом. Они делают императорские деньги, печати, верительные грамоты. Под деревянными креслами, обвившись вокруг резных ножек, лежат спрятанные от глаз хвосты… А раз в семь лет хвост отпадает, как у ящерицы…

Неужели все эти семь лет маг не поднимается с кресла? Не спит? Не ходит в сортир?

Варан качал в полусне головой. Ну что за бред его занимает. Ясно же, что маги вовсе не ходят в сортир. И наверное, не едят… Не спят с женщинами…

Откуда они берутся? Говорят, магами рождаются… Где рождаются? Почему?

Варан никогда не видел императорского мага на Круглом Клыке. Хотя много раз смотрел из-под ладони на башню — самое высокое место острова, каменный палец над княжеским дворцом. Предполагалось, что в башне живет волшебник, присланный лично Императором. Говорили, он очень стар и никогда не спускается вниз. Говорили, по ночам он стоит на балконе и нюхает воздух и по одному запаху знает, кто о чем сожалеет и кто в чем виноват; правда, совсем недавно отец говорил, что мага, скорее всего, вообще нет. Круглый Клык — не столь важная провинция, чтобы присылать сюда мага; в межсезонье, если честно, Круглый Клык вообще ничего не стоит — дыра дырой…

Но главный судья Слизняк сказал, что маг есть. А Варан склонен был верить судье.

Завтра Варана поведут в башню. А оттуда, вернее всего, в столицу на крыламах. Варан всю жизнь мечтал о двух вещах — полетать на крыламах и побывать в столице. Теперь его желания исполнятся — но не Император помог в этом, а Шуу. Проклятая Шуу, подсунувшая Варану одуряющие деньги в радужном сиянии, проклятый соблазн, и ведь он купился…

Утро было снаружи или вечер, помнила его Нила или уже забыла — Варан спал, и ему снилась частая сетка, накинутая по весне на донные посевы, — чтобы не унесло течением.