Трое в подземелье - Александр Рыжов

в которой трое персонажей повести попадают в западню

– А ты веришь в привидений? – спросила Ульяна у Люсьена, когда они вдвоём, отстав шагов на пять, следовали за храбрецом Вилли.

– Я их видел!

– Где?

– Там, в зале Сюрпризов.

– Ты видел искры, дым, буквы на стене… А привидения?

– Этого разве мало?

Прежде чем Ульяна ответила, Вилли приостановился, сделал им знак, чтобы ждали в проходе, а сам, взмахнув фонариком, ввалился в зал Сюрпризов. Люсьен, схватив Ульяну за руку, оцепенел и напряг слух и зрение, чтобы не пропустить ничего из того, что будет происходить с братом, которого он считал уже почти погибшим. Ему так и виделось: булыжники на могиле Белого Спелеолога приподнимаются, разлетаются в стороны, и оттуда, из гробницы, вылезает он – хозяин этой пещеры – бледный, как смерть, костистый, с лапищами-граблями и, как упырь из американских хорроров, вонзает свои когти в горло Вилли…

– Идите сюда! – гулко прокатилось по подземным коридорам.

Звал Вилли. Значит, ничего с ним не сделалось. Или это белый вурдалак, схомячив на ужин незваного визитёра, перевоплотился в него и заманивает двух других, чтобы обеспечить себе завтра двойной обед?

– Пойдём? – одними губами вопросила Ульяна.

– Пойдём!

Люсьен превозмог напавшую вдруг нерешительность и вошёл в зал Сюрпризов, потянув за собой упиравшуюся Ульяну.

Вилли столбенел посреди зала и выводил лучом янтарные орнаменты на стенах и потолке. Никаких вурдалаков и василисков в зале не было, равно как не слышно было треска и не видно пламени с дымом – перемигивались только кальцитовые кристаллы, вмурованные в известняк.

– Струхнули? – сверкнул окулярами Вилли, повернувшись в сторону своих сотоварищей. – Идите, всё в ажуре.

– Никто и не струхнул. – Люсьен отделился от стены. – Вспомни, как сам драпал – только ласты мелькали.

Они медленно, шажок за шажком, обошли зал. Пусто… Вилли мазнул лучом по стене, на которой незадолго до того они видели леденящую душу строчку: «ОТМЩЕНИЕ ЖДЁТ ВСЕХ!» На стене не было ничего необыкновенного, беспорядочно играли на свету ломаные грани – вот и всё.

– Может, вы понапридумывали? – разочарованно спросила Ульяна. – С перепугу чего не привидится…

– Буквы на стене мы видели оба! – безапелляционно отрубил Вилли. – Это факт неопровержимый. Я бы сказал, аксиоматичный.

– Какой? – переспросил Люсьен.

– Тебе не понять… В общем, раз мы видели это оба, стало быть, о галлюцинациях речь не идёт.

– Ясен перец…

– Куда же оно подевалось? – Ульяна в замешательстве провела рукою по лбу и обнаружила, что причёска её до безобразия растрёпана.

Пока она лихорадочно приводила рыжую шевелюру в порядок, Вилли подошёл к могиле Белого Спелеолога и осветил её фонариком. Сложенное из камней надгробие было разворочено, будто некий дюжий вандал курочил его ломом. Камни, в том числе и тот, с табличкой, лежали россыпью, а над вспоротой утробой тура всё ещё курился лёгкий дымок. Вилли заглянул внутрь разверстой могилы, но ничего там не увидел, кроме выбоины в скальном полу.

– Порохом пахнет, – принюхался он к воздуху.

– Или серой, – сказал Люсьен. – От нечистой силы всегда серой несёт.

– Нет, сера по-другому воняет. Это порох.

– Много ты знаешь, алхимик левый! Не верил в Белого… А вот погляди теперь: он из могилы поднялся и пошёл шастать по пещере.

– Чего ты на меня наезжаешь? – окрысился Вилли. – Я, что ли, с могилы фляжку стырил?

– Может, её обратно положить? – Люсьен взялся за пояс, на котором висела уворованная фляга.

– Поздняк метаться. Уже и могилы-то нет, руины одни…

Вилли глубокомысленно попинал булыжник с табличкой и вернулся к проходу в Гончарный зал. Ульяна шла за ним, как привязанная, и сама себе удивлялась: очкастый толстячок вдруг стал ей симпатичен и даже покорил её своей внутренней энергетикой, неподвластным разуму обаянием. Нет, она, естественно, в него не влюбилась (вот ещё!), но он уже не вызывал у неё отторжения, как прежде, а напротив – притягивал, заставлял к себе прислушиваться. Что ж, сразу видно: человек неглупый – такого можно и послушать. Не то что бестолковый Люсьен, который, поди, и Чехова никогда не читал.

– У тебя есть предположения? – обратилась Ульяна к Вилли, как равная к равному.

Он на минуту задумался, затем изложил свою точку зрения в предельно ёмкой форме:

– Согласно моей теории, мы столкнулись с геологическим образованием вулканического типа. Возможно, в этой пещере имеет место слабая тектоническая активность, которая проявляется в периодических выбросах пара и подземных газов. Как в гейзерах. Проще говоря, под этой могилой находится микрократер, и нас угораздило попасть сюда в тот момент, когда произошёл очередной выброс накопившейся пароводяной смеси, которую мы приняли за дым. Я ещё обратил внимание на повышенную влажность, что указывало на близость воды.

– А треск? Я его сама слышала.

– Треск и искры с некоторой долей натяжки можно отнести к признакам мини-извержения. Когда извергается вулкан, слышен грохот и происходит разбрасывание раскалённых скальных обломков. То же было и здесь, только в гораздо меньших масштабах.

Какой он всё-таки умница, подумала Ульяна, разложил всё по полочкам. И говорит так веско, так убедительно – не прикопаешься.

Люсьен, которого очарование Вилли ничуть не касалось, поскрёб затылок.

– Я тут мало чего понял из вашего трёпа, но скажу одно: ни вулканы, ни гейзеры букв на стене не пишут.

– Несомненно, – с великодушием истинного учёного признал свою капитуляцию Вилли. – Этот аспект я объяснить не в состоянии, и он разрушает всю мою теорию.

– Поэтому нефиг языком чесать, идём за кладом.

– Ты ещё не передумал?

– С какой радости я должен был передумать? – напыжился Люсьен, выпятив грудь колесом. – Только надо поторапливаться, а то скоро утро. Как бы наши не хватились.

Ульяну разрывали противоречивые чувства: с одной стороны, она уже нагулялась по подземным лабиринтам и с куда большим удовольствием возвратилась бы сейчас в палатку. Но с другой, уговорить этих двоих прекратить поиски вымышленного клада вряд ли удастся, а оставлять их на произвол судьбы нельзя… Поэтому на джентльменское предложение Люсьена проводить её до выхода из пещеры она категорично ответила:

– Я с вами.

Люсьен мгновенно сменил тон на более вызывающий:

– За каким лешим ты нам нужна? У нас дело нешуточное. И небезопасное.

– Именно поэтому я иду с вами.

Что он мог поделать? Не выпроваживать же её силой… Отвернулся и, сдаваясь, пробубнил: