Сыщик, ищи вора! Или самые знаменитые разбойники России - Александр Бушков

В конце концов все это взорвалось бунтом почище, чем Медный. В нем участвовал не только «черный народ», но и служивые люди, и достаточно зажиточные купцы, по доходам которых весьма чувствительно били привилегии, выданные иностранным торговцам…

Толпа ворвалась в Кремль. Лично против царя никто ничего не имел – как и пару столетий спустя, в народном сознании сложилась формула: «Царь хороший, вот только бояре скверные ему попались». А потому мятежники требовали выдачи на расправу и Милославского с Плещеевым, и Морозова с Траханиотовым, и дьяка Назария Чистого (который как раз и был инициатором повышения цен на соль – он ею в приличных размерах и торговал).

Царь уговаривал толпу успокоиться, но люди не унимались. Сначала разгромили дом Морозова в Кремле (самого хозяина, на его счастье, не нашли), потом усадьбу Назария Чистого – вот этого нашли на чердаке и убили «за соль». Потом разорили дома Плещеева с Траханиотовым и немало других подворий богатых купцов и чиновных дьяков, так или иначе причастных ко всем «перегибам». Москва загорелась, пожаром была охвачена большая часть города.

Положение властей осложнялось еще и тем, что в их распоряжении был один-единственный стрелецкий полк и небольшой отряд немецких наемников. Многие стрельцы примкнули к восставшим – они тоже немало натерпелись от задержки жалованья, да и повышение цен на соль по ним било точно так же…

В этих условиях приходилось кем-то пожертвовать. Царь под сильной охраной выслал своих родственников, Милославского и Морозова, из Москвы, клятвенно пообещав, что никогда больше их не допустит к государственным делам (обманул, конечно). А вот Плещеевым с Траханиотовым хочешь не хочешь пришлось пожертвовать. Траханиотову по приказу царя отрубили голову на Красной площади, а Плещеева попросту вывели на ту же площадь и отдали народу, после чего его «убили всем народом каменьем и палками до смерти».

Одним словом, был наглядный пример того, как опасно доводить народ до белого каления, не такой уж давний. Власти вынуждены были вернуться к прежней финансовой системе: жалованье вновь стали выдавать только серебром, производить какие бы то ни было расчеты на медные деньги запретили, а сами деньги обменивали в казне из расчета один медный рубль на десять серебряных «денег» (как пишут историки, эта операция опять-таки принесла казне прибыль). «Крайними», как водится не только у нас и не только в те времена, сделали «стрелочников», то есть простых монетных и медных дел мастеров. Их-то и казнили, во множестве рассаживали по тюрьмам. На тех, кто и стоял во главе всей аферы, Ртищева и своего тестя Милославского, царь, как пишут источники того времени, лишь «посердился»…

Прежде чем перейти к следующей теме, стоит уточнить: в отличие от тесноватой Европы, где все давным-давно было поделено и расчерчено границами, жителям Московского государства, которым оно встало поперек горла, ох как было куда бежать… На юг, где раскинулось огромное Дикое поле, никому не принадлежавшие земли, и обитали казачьи войска, если кому и подчинявшиеся, то чисто номинально. Донское и Запорожское. Касательно Донского давно гуляла поговорка «С Дона выдачи нет» – да и запорожцы жили по тем же принципам…

Точное время появления казаков в Диком поле покрыто мраком неизвестности. Есть скудные сведения, что еще до первого прихода из-за Волги татар по тем местам хаживали некие «бродники», которые во главе со своим воеводой Плоскиней вместе с татарами воевали на реке Калке против русских князей.

Путаница в версиях до сих пор царит неописуемая. Одни считают, что слово «казак» происходит от тюркского «кас-ак», «белый гусь», что вроде бы означало вольного удальца, никому не подчинявшегося. Другие – что казаки произошли от племени касогов. Есть еще несколько не менее экзотических гипотез – но, увы, ни одну из них сегодня уже нельзя проверить…

Как бы там ни было, в жизни казаков (особенно запорожских) тюркское влияние прослеживается явственно. Сами слова «атаман», «есаул», «кош» (казачья стоянка), «курень» и многие другие, бытовавшие у казаков, – как раз тюркского происхождения. К тому же к казакам (особенно запорожским) прибивался самый разный народец, которому стало припекать пятки у себя на родине или попросту хотелось вольной жизни безо всякого начальства: татары, тюрки, поляки, ногайцы, греки, «лица кавказской национальности»… да кого там только не было! Сущий интернационал.

Сначала немногочисленные беглецы, вероятнее всего, скрывались от сложностей жизни в укромных местечках, промышляя охотой и рыбной ловлей. Впоследствии, обрастая народом (в том числе и чисто криминальным элементом, числившимся на родине в розыске), они стали строить целые городки и уже представляли собой внушительную военную силу, подчинявшуюся только выборным атаманам.

Уже в 1496 году рязанский князь Федор Васильевич в грамоте к великому князю Московскому сообщает, что низовья Дона во множестве заселены казаками, промышляющими охотой, рыбной ловлей, сбором меда и воска. То есть живет народ пока что мирно.

Однако довольно быстро донские казаки, благо сабля на поясе висела у каждого, нашли более интересные занятия. Одни нанимались охранять купеческие суда на Волге, другие (из песни слова не выкинешь) грабили пограничные русские селения, третьи угоняли ногайские и турецкие табуны. Не так уж и много времени спустя донцы открыли для себя еще гораздо более выгодный промысел – стали нападать на турецкие и крымские земли (а впоследствии ходили и в Персию). Благо имелось мощное идеологическое основание: бей басурман! Иногда для походов они объединялись с запорожцами, иногда ходили самостоятельно.

Со времен Ивана Грозного отношения Москвы с донскими, волжскими и яицкими казаками были довольно сложными и противоречивыми. Московские цари, быстро увидев в казаках надежный заслон от набегов крымцев, стали посылать на Дон «царево жалованье» – деньги, хлеб, оружие, свинец, порох, зерно и сукно. С другой стороны, Москве крайне не нравилось, что казаки в большом количестве принимают у себя беглых крестьян (но никаких средств воздействия на казачью вольницу не было). Порой набеги казаков на турок и татар приводили к нешуточным трениям Москвы с Бахчисараем и Стамбулом. Русские, конечно, простодушно кругля глаза, отвечали, что-де «воры донские московскому государю не подчиняются ничуть и все творят по собственному их, казаков, воровству». Однако турки с татарами верили плохо, прекрасно зная о «царевом жалованье».

Да и у самих донцов отношения с московитами далеко не всегда были дружественными. Еще при Грозном, в мае 1558 года, «воровские казаки» перебили на Волге отряд царского атамана Филимонова, для того туда и отправленный, чтобы стеречь ногайские табуны от казацких набегов.

В то же время при Грозном донские казаки стали участвовать в войнах Московского царства за пределами своих земель. Принимали участие в осаде и взятии Казани в 1552 году, воевали против поляков и шведов в Ливонскую войну (1553–1583).

Однако главным занятием донских казаков долго оставались морские походы и на татар, и на турок. Основной ударной силой были челны, именовавшиеся «струги» и «дощаники» (причем значительную часть этих корабликов поставляла украдкой опять-таки Москва). Обычно такой челн, по описаниям французского инженера Боплана, был длиной метров 18, шириной – три с небольшим, осадкой – примерно два с половиной. Парус на единственной мачте поднимали только в хорошую погоду, а при волнении на море передвигались на веслах (по 10–15 гребцов с каждого борта). По бокам обычно привязывали большие связки сухого тростника – челны были беспалубными, их часто захлестывало волной, а тростник как раз держал на плаву.