Восстание бессмертных - Скотт Мариани

— А можно попроще? — попросил Картер.

— Он хочет сказать, что кто-то выпустил из жертвы всю кровь, — ответил за Брайера Джоэль.

— Выпустил кровь, — безжизненным голосом повторил за ним Картер.

Брайер кивнул.

— Всю, до последней капли.

Джоэль по-прежнему не сводил глаз с трупа, когда Брайер встал, и они с Картером ушли обсудить ситуацию с другими офицерами полиции. В этот момент в кармане у Джоэля завибрировал телефон. Он достал его и увидел, что звонит Дэн Клиланд.

— Я совершил очередное чудо, — заявил Клиланд.

— Результаты готовы?

— Только что пришли. Исключительно для моего любимчика инспектора.

Джоэль напрягся. Дэн принадлежал к тому типу людей, которые для пущего эффекта обожают нагнетать напряжение.

— И что там?

— Офицер, арестовавший паренька, насчет таблеток не ошибся. Не самого лучшего качества, но, вне всякого сомнения, экстази.

— А что анализ крови, Дэн?

— Господи, какие мы сегодня нервные.

— Если бы ты стоял рядом со мной и разглядывал голову совсем молоденькой девушки в мешке для трупов, ты тоже был бы нервным.

— Ну, ладно, ладно. Итак, может, твой парень и занимается распространением наркотиков, но сам не принимает. Анализ крови показал полное их отсутствие.

— Как насчет алкоголя?

— Чисто. Он был трезв, как ребятишки из общества «Сторонников воздержания».

— Ты уверен? Абсолютно?

— А я когда-нибудь ошибаюсь?

— Никогда. Спасибо, Дэн.

— Теперь ты мой должник, Соломон.

— Точно.

Джоэль закончил разговор и уже собрался закрыть телефон, но в последний момент передумал. Оглядевшись по сторонам, он увидел, что Брайер о чем-то беседует со своими коллегами, а Картер громко ругается по рации. Никто не обращал на него ни малейшего внимания.

Джоэль быстро включил фотоаппарат на телефоне, присел в траве и сделал два снимка жертвы — лицо с остекленевшими глазами, уставившимися прямо в камеру, и татуировку паука на том, что осталось от шеи девушки.

Вилла «Ориана», сорок миль от Флоренции,

13.50 по местному времени

Дворецкий в туго накрахмаленной белой куртке вышел на солнце, держа в руках поднос с охлажденной лимонной водкой — ровно такой, как любил его хозяин. Он поднялся по ступеням на террасу с балюстрадой и поставил рюмку на мраморный столик, стоящий сбоку от Джереми Лонсдейла.

Тот проигнорировал его и даже не посмотрел на поднос, пока дворецкий не скрылся внутри виллы. Только после этого Джереми потянулся к рюмке и поморщился, когда ледяная водка смыла послевкусие, оставшееся после омара, которого он съел во время ланча.

Джереми закрыл глаза, откинулся на спинку стула и подставил лицо лучам солнца, чувствуя, как оно наполняет его, сияя ярко-оранжевым светом сквозь закрытые веки. Несмотря на начало ноября, было еще достаточно тепло, чтобы накрывать завтрак и ланч на улице. Среди прочего именно за это он так любил свое холостяцкое убежище в Тоскане. Уныние и бесконечные дожди набожного островка под названием Британия вызывали у Джереми Лонсдейла депрессию. Он его терпеть не мог и не испытывал никаких верноподданнических чувств. Лонсдейл относился к числу тех, кому повезло оказаться на гребне волны и разбогатеть перед тем, как умирающая империя превратится в страну Третьего мира. При каждой возможности он садился на свой личный самолет и летел сюда, чтобы погреться на солнышке, и твердо решил, что наступит день, когда он останется здесь навсегда.

Лонсдейл был мультимиллионером вот уже двадцать семь лет, иными словами, почти половину жизни, поскольку ему исполнилось сорок девять. Он уже давно ушел бы на покой, если бы не любил так сильно свою политическую карьеру. Джереми обожал мир лжи и хитроумного мошенничества. Ему нравилось, как он выглядел в глазах общественности, когда брался за какое-нибудь совершенно бессмысленное с точки зрения выгоды дело защиты невинных жертв… да чего угодно. Лонсдейлу доставляли несказанное удовольствие вспышки камер и жеманные улыбки журналистов, когда он целовал грудных детей в Манчестере или Ливерпуле, в то время как оружейные заводы, приносившие ему миллионы фунтов в год, отнимали жизни у других детей в какой-нибудь далекой стране, судьба которой не волновала простых людей до тех пор, пока у них не отнимали их телевидение, спорт, пиво и детские игрушки. Все это было большой игрой, и, чтобы одержать в ней победу, требовались правильная установка и поведение.

Лонсдейл считал себя настоящим мастером этой игры, по крайней мере до того дня в феврале, дня, который все изменил.

Он выкроил неделю в своем графике, чтобы покататься на лыжах в Лихтенштейне. На третий день, вечером, когда Лонсдейл сидел в баре роскошного отеля, потягивал коктейль с мартини и болтал с какой-то безымянной шлюшкой, пристроившейся рядом, он заметил в заполненном посетителями зале высокого мужчину. В мире Лонсдейла обитало великое множество богатых людей, наделенных вкусом, но этот не был похож ни на кого из них. Глядя на его спокойное достоинство и фантастическую ауру равнодушия к окружавшему миру, Лонсдейл вдруг почувствовал себя школьником. Незнакомец притягивал к себе самых красивых женщин с завораживающей, почти сверхъестественной легкостью и тут же отворачивался от них, как будто они вообще ничего не значили.

Короче говоря, Джереми смотрел на человека, понимающего, что такое власть, человека, который живет и дышит ею. Может быть, он принц? Лонсдейл никак не мог вспомнить, видел ли он его лицо на страницах глянцевых журналов, и отчаянно захотел с ним познакомиться, но упустил свой шанс, когда какой-то тупой болван и по совместительству нефтяной миллиардер втянул его в невероятно скучный разговор. К тому моменту, когда Лонсдейлу удалось от него избавиться, поразительный мужчина исчез вместе со своей свитой красавиц.

Весь следующий день Лонсдейл искал его на горных склонах, но так и не нашел. И вечером таинственный незнакомец не появился в баре. Только в последний день каникул Лонсдейл снова увидел загадочного мужчину и решил, что на сей раз ничто не помешает ему с ним познакомиться.

Оказалось, что его зовут Габриель Стоун. Они проговорили до самой ночи, и Стоун пригласил Лонсдейла погостить в его замке в горах Румынии. На следующее утро Джереми позвонил в свой офис и сообщил, что подхватил какой-то вирус и не вернется в Англию еще неделю.

Через два дня вертолет, принадлежащий Стоуну, приземлился около виллы и забрал Джереми Лонсдейла, которого сопровождали два крепких телохранителя, предоставленных Стоуном для охраны. Внизу, насколько хватало глаз, тянулись заснеженные леса, потом вертолет промчался над башнями и бастионами старого замка, и у Лонсдейла захватило дух от его величественного великолепия.