Наблюдатель - Даниил Широков

к нему, осторожно приложив ладони к спине. Она знала, что такое магическое истощение. Когда чародей использует всё, что есть в его теле, весь эфир, до упора, его тело начинает гореть, будто при простуде. Даже хуже — потому что внутри всё на самом деле сгорает. В зависимости от степени истощения органы мага могут подгореть, повредиться или и вовсе сжаться, вызывая внутреннее кровотечение. Неизвестно, на самом деле, что тут хуже. Утерев кровь, Фолл выпрямился, делая глубокий вдох и плавный, медленный выдох. Лори боялась, что он потеряет сознание — впрочем, обошлось без этого. Эфир, вливаемый беспокоившейся волшебницей, помог герою стабилизировать своё состояние.

А пятьдесят вторая в то же время продолжала рыдать, смотря на зелень и цветы перед собой. Фолл с Лори переглянулись — и решили, что сейчас лучше её не трогать. Стянув с себя плащ, беловолосая волшебница постелила его на траву, попутно расстёгивая жилет и оставшись в одних штанах и рубашке. Фолл упал рядом на спину, смотря на чистые голубые небеса. Это был насыщенный оттенок, и в то же время такой светлый, что невольно напоминал им обоим о детстве. То время, когда само небо, казалось, говорило: "Веселись! Впереди ещё столько приключений!". Под щебет птицы и гудение пчёл потекли долгие десять минут…

— Фолл.

— А? — повернул к Лори голову мужчина.

— Сколько всего на Крэйне было героев? — волшебница смотрела прямо в его глаза, поэтому не могла не заметить, как он вздрогнул на этом вопросе.

— Много, Лори, — протянул Фолл, отворачиваясь обратно к небу. — Куда больше, чем было необходимо.

— Твоя книга… С божественным откровением… Это ведь не реликвия?

— Прости, что соврал, — вымученно улыбнулся первый герой, поднимая руку вверх с раскрытой ладонью. Сжал пальцы вместе, затем развёл их в стороны, играясь с солнцем, то прятавшимся, то появлявшемся перед ним на небе вновь. — Это не совсем реликвия в привычном понимании этого слова. Я вёл… Веду. Своеобразный дневник. Чтобы запомнить каждого, кто попал сюда. Кто жил здесь. Кто умер… Всех, как паршивых, так и хороших героев. Их ведь выдернули из обычной жизни, которую они спокойно вели. У многих остались на той стороне семьи, друзья, любимые. Может, это немного, но… Если я вдруг когда-нибудь вернусь обратно, в свой мир, то пойду по нему в поисках тех, кому герои хотели бы сказать последние слова. Он иногда пополняется и сам — когда Бог присылает на Крэйн новых героев.

— Не извиняйся, — помотала головой Лори, прикрыв глаза. — Я… Понимаю.

— Спасибо.

Коротко и ясно. Фолл лежал, нежась под тёплыми лучами, и думал о том, сколько ещё ему придётся коротать свой век. Думал, как бы поскорей найти героя, который смог бы спасти этот мир за него. Думал, что на дороге, что лежала впереди, хотел бы встретить новую крепкую дружбу и наконец-то обрести счастье. Об этом мечтал первый герой, попавший в жестокий мир — о том, чтобы стать счастливым. Его постоянно тянуло куда-то, в путь, с самого начала, когда он только прибыл сюда. Он не мог сидеть на месте, узнавая новое, новых друзей, знакомых, приятелей. Чем больше он совершал, чем сильней становился, тем острей душу кололо ощущение пустоты где-то в сердце. Фолл, на самом деле, был простым человеком. Человеком, желавшим простого счастья.

Но жизнь, к сожалению, бросалась в него исключительно необычными вещами.

Лори открыла глаза, когда на неё упала чья-то тень. Перед путниками, сняв душный зимний камуфляж и оставшись в одной серой майке, стояла пятьдесят вторая героиня. Её было неудобно — довольно жарко, да и в тёплой одежде она просидела приличное время. И в то же время она понимала, что сейчас просто обязана стоять на ногах. Волшебница поднялась, помогая встать Фоллу, с благодарностью кивнувшему ей. Наконец, все трое встали лицом к лицу.

Раскрасневшееся и зарёванное лицо девушки с густыми русыми волосами, падавшими до плеч, выражало… Сумбурный набор чувств. Ярче всего в нём выделялось две: благодарность… И осторожность, близкая к страху.

— Это же… Не иллюзия?

— Покажи мне мага, способного на такую живую иллюзию, и я лично пойду к нему в ученики, — протянула Лорелеи. — Честно сказать, я и сама не в курсе, что это было. Серый эфир?

Серый эфир отвечал за время и был подвластен крайне ограниченному числу личностей по всему континенту. Большая их часть проживала, разумеется, на территории Золотой Империи. И даже те, кто повелевали им, не могли повернуть время вспять для целой территории, столь большой, как ничейные земли. Вернуть целую горную цепь, существовавшую более пятнадцати лет назад, они точно бы не смогли.

— Нет, — помотал головой Фолл. — Магия природы. Я преобразовал эфир в своём теле в неё, а затем распылил по всей округе.

Активировав третий глаз, Лори оглядела полянку и лес, обступивший их со всех сторон. И едва не ослепла — крупные и яркие зелёные шарики кружили повсюду, словно бегая наперегонки. Туда, сюда, обратно. Эфир двигался, а значит, в этом месте била ключом жизнь. Чистая природа, как в Пангонии до войны. Такая концентрация говорила и о том, что магия, вложенная в эти земли, будет поддерживать их в таком состоянии, пока не иссякнет или не будет разрушена посторонним вмешательством. А учитывая количество магии, витавшей кругом, волшебница сделала вывод, что такой пейзаж сохранится тут как минимум в ближайшие полвека.

Удивление на лице Лорелеи быстро считала героиня, сделав для себя определённые выводы.

— Значит, не иллюзия, — выдохнула она. — Ты и правду… Вот так взял, и вернул этому краю первозданный вид. Чёртов герой… — последние два слова она сказала, смеясь и улыбаясь. В них проскользнуло тепло, что витало в воздухе. — Спасибо, Фолл. Я этого никогда не забуду.

— Ты, главное, будь приветливей к случайным путникам, — рассмеялся в ответ первый герой. Затем, подняв свой плащ, вынул помятую пачку, вытащил сигарету и закурил. — М-м… Ванильная. Давно такой не было.

— Одолжишь? — подшагнула к нему девушка. Пожав плечами, Фолл протянул ей пачку. Вытянув оттуда белый кусок табака, героиня приняла и зажигалку, подпалив свою сигарету. Затянулась вместе с мужчиной, выдыхая серый дым в чистый воздух перед собой. — Ч-чёрт, настоящий табак… Думала, что помру прежде, чем попробую его снова.

Лори оставила этих двоих курильщиков, сморщив нос и упав обратно на плащ, успевший нагреться под солнцем.

— Я — Ирис, — протянула пятьдесят вторая героиня руку, которую сразу же пожал Фолл. — Дома звали Ириной.

— Вот и познакомились, — затянулся Фолл, смотря, как и героиня, куда-то вдаль, сквозь деревья. — Будь осторожна, Ирис. Этот край совершенно точно заметят. То,