Песня для любимой - Кетрин Распберри

— Но не забывайте, что через три дня — очередная репетиция, — напомнил Майк, когда тост за удачу был произнесен и каждый насладился доставшимся глотком игристого вина. — И нам предстоит серьезно поработать. Я ввожу в репертуар новые песни.

— Твои песни? — с замиранием сердца уточнила Кэрол.

— Мои песни, — кивнул Майк.

— Ух, ты! Отлично выглядите. Вот это костюмы! — восхитился Грег, выходя из своего зеленого «форда».

Сам он был одет в свои любимые джинсы, майку и элегантный замшевый пиджак. Правда, вся одежда по случаю мистического праздника оказалась черной, как таинственная ночь, — казалось, что на пиджаке Грегори вот-вот засияют далекие звезды.

Все это очень ему шло, но не сильно отличалось от его обычной концертной одежды. Поэтому одеяния Майка со спутницей, которые не стали переодеваться после бала, вызвали у него приступ сожаления о том, что он так небрежно отнесся к карнавальным возможностям этой ночи.

Кэрол оглянулась на своего спутника и еще раз подумала, что Майк хорош в любой одежде. Маскарадный наряд, безупречный костюм из ее грез или джинсы и кожаная куртка — любая оболочка лишь подчеркивала его красоту, обаяние и безупречное телосложение.

Она жалела, что теплые дни закончились и она больше не видит его в летней футболке, не скрывающей мускулистых рук, подчеркивающей достоинства стройного крепкого торса… Временами она еле сдерживала себя, чтобы не провести легонько кончиком пальца по его упругим бицепсам. Может, и к лучшему, что настали холода, — меньше искушение…

Сама Кэрол тоже выглядела сегодня на все сто (конечно, не лет). О чем Майк и сообщил ей, как только она закончила переодеваться перед началом вечера и позволила всем музыкантам войти в комнату. Черный костюм со сверкающе белым рисунком, несмотря на свою карнавальность, делал ее не столько забавной, сколько изящной. Огненные волосы струились из-под капюшона ее теплого и мягкого черного плаща, который не только согревал девушку, но и добавлял завершенности ее облику. Остроносые сапожки из мягкой замши тоже отлично вписывались в этот готический образ.

— Вы готовы? Тогда прошу в карету! — Грегори открыл дверцу своего экипажа и с поклоном помог Кэрол забраться внутрь, пока Майк укладывал в багажник свою гитару. Не прошло и четверти часа, как перед ними засияла вывеска «Пляшущего енота» и их приветствовал огромный Робби, одетый в костюм швейцара. И где только раздобыли форменную куртку, настолько широкую в плечах?

Кэрол сначала не поняла, какое отношение имеет облачение Робби к Хеллоуину, пока не подошла ближе и не разглядела маленькую аккуратную дырочку от пули, мастерски изображенную во лбу охранника с помощью театрального грима.

Когда Майк подвел Кэрол к одному из столов (он назывался «у рояля», стоял сбоку у самой сцены, и Кэрол знала, что он всегда зарезервирован для завсегдатаев клуба), она с радостью узнала нескольких старых клубных знакомых. Но лица нескольких человек, расположившихся во главе стола, ей были неизвестны.

Это не были их с Майком ровесники. Мужчина лет сорока в капитанской форме и фуражке с надписью «Титаник» добродушно ухмылялся в усы, покуривая трубочку, и флегматично выслушивал собеседника, который что-то ему горячо доказывал.

Еще двое — очевидно, супружеская пара — изображали чету Адамс из фильмов и комиксов. Невероятно красивая женщина с безупречной фигурой в парике брюнетки изящно помахала им пальцами с бесконечно длинными кроваво-красными, в тон помаде, ногтями. Легкий слой белой пудры придавал ее лицу аристократическую бледность, но сквозь него все равно просвечивал ее ровный золотистый загар.

Потусторонний образ женщины в черном узком платье с длинными струящимися рукавами нарушал лишь ярко-голубой цвет ее глаз, глаз, полных солнечного света, привыкших смотреть на прозрачное небо и иссиня-зеленое море.

Ее супруг в роли ее супруга был весьма нежен, предупредителен и вообще органичен. Ему даже почти не пришлось гримироваться. Волосы этого импозантного подтянутого мужчины были от природы темными, он лишь гладко расчесал их на косой побор, подкрутил вверх кончики усов и облачился в изящный костюм в темную полоску и крахмальную сорочку.

— О, сынок, — отреагировал «мистер Адамс» на появление Майка.

— Мама, папа и Дак, разрешите представить вам Кэролин Смит, лучшую барабанщицу нашего колледжа. — (Конечно, лучшую! Как будто в их колледже были другие барабанщицы!). — Кэрол, это мои родители, Рэйчел и Бенджамин Стрейнджерс, и Тимоти Дакпул, наш кэп, владелец клуба.

Все время, что Майк поизносил эту тираду, Кэрол стояла и старалась НЕ сделать две вещи: не открыть от удивления рот и не покраснеть от смущения.

— Здравствуйте, очень приятно, — произнесла она, взяв, наконец себя в руки и стараясь быть милой.

Сколько раз она представляла себе, как Майк знакомит ее со своими родителями, летчиком и стюардессой… В мечтах Кэрол давно сложился четкий план этого действа.

Сначала они с Майком, конечно же, переходят к романтическим отношениям. Он целует ее, признается в любви, предлагает — нет, просит — всегда быть вместе… После этого он приглашает ее к себе домой на обед, чтобы познакомить с родителями и тем самым продемонстрировать всю серьезность своих намерений. Она аккуратно одевается и причесывается, долго выбирая себе наряд — скромный, но со вкусом, чтобы провести самое благоприятное впечатление. Долго выспрашивает Майка, что любят его родители и каких взглядов придерживаются, чтобы не попасть впросак во время разговора…

И вот, на тебе! Все случилось так неожиданно, так сумбурно и в такой… Нелепой? Неподходящей? Да нет, просто необычной обстановке!

Но почему-то Кэрол это не слишком огорчило, а поразмыслив, она решила, что это, наоборот, здорово и великолепно! Оправившись от первого шока, она начала получать удовольствие от ситуации. Их усадили за стол рядом со Стрейнджерсами-старшими, которые оказались очень приятными, общительными и доброжелательными людьми. Майк, как и обещал, заказал ужин для себя и Кэрол, а также немного шампанского. Но вокруг говорилось столько интересного, что Кэрол почти не успевала есть.

Они тут же были вовлечены в водоворот беседы, и Кэрол поняла, насколько такое неформальное знакомство лучше чинного официального обеда.

Только одно продолжало ее смущать. Майк не сказал «это моя девушка» — что, в общем-то, логично, она и не была пока его девушкой, как бы ни мечтала об этом. Но он не сказал и «моя подруга», «моя знакомая». Просто «Кэрол, барабанщица». Означало ли это, что он и сам пока не определил для нее места в своей жизни?

Но сосредоточиться на размышлениях Кэрол, к счастью, не давали. Шутки, реплики, вопросы, споры, взрывы хохота сыпались как из рога изобилия. Мистер Стрейнджерс принялся расспрашивать их о том, как прошел концерт, Дак тем временем рассказывал о своей поездке в Нью-Йорк и расспрашивал Рэйчел, где она так великолепно загорела. Мама Майка в ответ рассказывала о небольшом отпуске, который они недавно устроили себе с мужем на островах, и о необычных нравах местных дикарей, которые на самом деле изображают из себя таковых лишь в угоду туристам, а на самом деле по изворотливости ума дадут фору любому профессору.