Эхо - Дун Си

Жань Дундун глянула на часы и попросила:

– Может, не будем углубляться в запутанный нарратив, как это делает ваша супруга? Давайте перейдем к делу.

Он на мгновение замер, после чего снова продолжил говорить про чай.

– То есть вы приехали, чтобы рассказать, что у вас в семье все прекрасно, так?

– Так, так, – закивал он.

– А еще вы, наверное, хотите сказать, что вы с Бай Чжэнь любите друг друга? – не спуская с него глаз, спросила Жань Дундун.

– Так, так, – он продолжал кивать.

– Вас прислал ко мне Му Дафу?

От испуга он тотчас поставил чашку на стол и затараторил:

– Нет-нет, просто я увидел, что профессор Му прислал сообщение Бай Чжэнь, в котором написал, что вы их подозреваете, поэтому я, собственно, и прилетел.

– А вы их ни в чем не подозреваете?

– Бай Чжэнь очень меня любит, она не может мне изменить.

– Вы читали ее рассказ «Одна ночь»?

– Да-да, в нем как раз описывается наша история.

– То есть вы предпочитаете заниматься этим в темноте и в конце кричать «кайф»?

Лицо его тотчас залилось краской. Сорокалетний мужчина – и вдруг краснеет? Ее это удивило, она даже прониклась к нему симпатией.

Он осторожно сделал несколько глотков, после чего, заикаясь, произнес:

– Я просил ее не вдаваться в детали нашей личной жизни, но она меня не послушала, все это очень неудобно.

Сказав это, он продолжил смаковать чай, незаметно поглядывая на собеседницу. Всем своим видом он напоминал нашкодившего мальчишку; могло показаться, что вина лежит не на Бай Чжэнь, которая вытащила на поверхность детали интимной жизни, а, собственно, на этих самых деталях. Жань Дундун вдруг стало стыдно, она и подумать не могла, что ее разногласия с Му Дафу вдруг нанесут вред семье, которая находилась от них за тысячи километров. Вместе с тем в душе она завидовала, завидовала тому, насколько сильно Хун Аньгэ доверяет Бай Чжэнь.

– Простите, – произнесла она, – я ошибочно обвинила Бай Чжэнь. При случае я обязательно принесу ей свои извинения лично.

– Ничего, ничего, – замахал он, – мы с Бай Чжэнь совершенно не сердимся. Профессор Му – порядочный человек, его очень ценят в интеллектуальных кругах. Он не замешан ни в каких скандалах, все свободное время проводит дома, слабый пол считает его несговорчивым – он слишком сильно вас любит.

Если бы не эта последняя фраза, в которой он, что называется, пририсовал змее ножки, она бы даже уверилась в честности и порядочности своего мужа. Однако всего одна лишняя реплика полностью перевернула ее впечатление от разговора, одним махом разрушив только что выстроенную башню из кубиков. Зато благодаря этой фразе она поняла, что Хун Аньгэ – заступник, которого подослал к ней не кто иной, как Му Дафу. Вполне возможно, что и билет на самолет ему тоже обеспечил Му Дафу, да и весь этот разговор Хун Аньгэ наверняка передаст Му Дафу. Тогда она решила сменить тактику и объявила, что хотя и ошиблась в отношении Бай Чжэнь, но при этом абсолютно уверена, что муж ей изменяет, и только потому, что у нее сейчас слишком много сил отнимает работа, она не имеет возможности выяснить до конца, кто на самом деле является его любовницей.

– Это точно не Бай Чжэнь. Когда она прилетала на презентацию, мы с ней общались по видеосвязи, и это продолжалось до двух ночи.

– А после двух ночи? Лично мы с Му Дафу, когда были влюблены, могли не спать до утра, – уколола она Хун Аньгэ.

Тот поперхнулся, взял чашку и отпил пару глотков, его кадык дважды скользнул туда и обратно. Пару раз он тихонько прокашлялся, его невозмутимость как ветром сдуло. Тогда она спросила:

– С какого времени вы кричите «кайф»?

– С тех пор, как мы влюбились. Я всегда так делал. – Он не понял ее намека.

– А вот Му Дафу делает так только последние года три. Возможно ли, чтобы кто-то попросил его об этом?

– Возможно. Вообще-то у меня тоже имелись подозрения, и, хотя сегодня я прилетел, чтобы защитить жену, на душе у меня очень даже неспокойно.

На этом их разговор оказался исчерпан, оба понимали, что продолжать его они не в силах. Они словно боялись навредить себе же, хотя внешне это выглядело как разоблачение Му Дафу и Бай Чжэнь. Сперва они продолжали пить чай, но поскольку вечно пить чай они не могли, поэтому погрузились в молчание. Она взглянула на часы. Он произнес:

– Я привез две коробки чая, удобно будет пройти со мной, чтобы взять?

Она встала со своего места. Он пошел оплачивать счет. Они поднялись на лифте. Вошли в номер. Освещение внутри было приглушенным, что создавало несколько интимную обстановку. Передавая чай, он случайно коснулся ее руки, оба, словно испугавшись чего-то, отпрянули друг от друга, коробки упали на пол.

– Хочешь им отомстить? – спросил он.

Она кивнула и тут же замотала головой. Он сгреб ее в объятия. Сама удивившись, она его не отстранила. Стискивая ее все крепче, он чуть слышно прошептал ей в самое ухо:

– Можно?

До мурашек лаская слух, его шепот будил желание. Однако она ничего не ответила. На какое-то время она растерялась и впала в ступор, словно ее поместили в сильное магнитное поле с одинаково заряженными полюсами, тянувшими ее в противоположные стороны. Он приблизился, чтобы поцеловать ее. Она его остановила. Тогда он опрокинул ее на кровать, собираясь расстегнуть на ней блузку. Она крепко схватилась за ворот и попросила его остыть. И он остыл, сел рядом, уставился на нее. Тогда она разрешила ему раздеть себя, но с условием, что, расстегивая очередную пуговицу, он каждый раз должен будет отвечать на один вопрос. Он кивнул.

– Ты веришь, что они изменяли?

– Верю.

Он расстегнул первую пуговицу.

– Ты говорил, что она – любовь всей твоей жизни?

– Она первая мне изменила.

Он расстегнул вторую пуговицу.

– Получается, что потом ты будешь обманывать себя?

– Вся наша жизнь – обман.

Он расстегнул третью пуговицу.

– Ты хочешь уподобиться им?

– Мы будем квиты.

Он расстегнул четвертую пуговицу.

– А что мы скажем детям?

Его руки вдруг задрожали, следующую пуговицу он расстегнуть не смог, словно наткнулся на мертвый узел.

– Прости, – проговорил он, вытирая глаза, из которых вот-вот готовы были политься слезы.

Он заплакал, словно обиженный кем-то мальчишка, и пока он плакал, то одну за другой застегивал на ней только что расстегнутые пуговицы.

– Мы – не они. – Она резко уселась на кровати. – Хорошо, что ты не расстегнул пуговицы до конца, иначе я бы в тебе обманулась. Я просто тебя проверяла. Ты не выключил свет, хотя говорил, что предпочитаешь заниматься этим в темноте. Ты их покрываешь.

Сказав это, она вышла из номера. Чувствуя себя так, словно из него выкачали литр крови, он в оцепенении рухнул в кресло, вспоминая все, что только что произошло, словно все это случилось во сне.

19

Вернувшись домой, она увидела, что вся гостиная завалена кипами старых журналов, книг и другим барахлом. Му Дафу находился в гардеробной, нагнувшись и выставив зад, он копался в шкафу. Она сняла пальто. Собираясь повесить его, она вдруг заметила, что в ее секции царит идеальный порядок – вся одежда висит, разделенная по сезонам, на полках аккуратными стопочками уложено белье и другие предметы гардероба. Он высунулся наружу, глянул на нее, но при этом даже не поздоровался. Она убрала пальто в шкаф и присела на банкетку. Он принялся складывать одежду из своей секции.

– Развод еще не оформлен, а ты уже собираешь вещи? – отметила она.

– Ничего я не собираю, просто навожу порядок. Когда в доме черт ногу сломит, то и атмосфера соответствующая.

Она холодно усмехнулась.

– Это ты вызвал