Разрушь меня - Тахира Мафи

Уорнер отворачивается — мне виден только его профиль, сжимает руки, словно размышляет, касается губ.

— Я только пытаюсь тебе помочь.

— Ложь.

Он задумчиво кивнул:

— Да, большую часть времени — да.

— Я не хочу здесь оставаться, не хочу быть твоим экспериментом. Отпусти меня!

— Нет. — Он встал. — Боюсь, этого я не могу сделать.

— Почему?

— Потому что не могу. Мне… — Он потянул перчатки за пальцы, кашлянул и зачем-то посмотрел на потолок. — Ты мне нужна.

— Чтобы убивать людей?

Он ответил не сразу. Подойдя к свече, он стянул перчатку и пошевелил пламя голыми пальцами.

— Знаешь, Джульетта, с этим я прекрасно справляюсь сам. Можно сказать, я профессионал.

— Это отвратительно.

Уорнер пожал плечами:

— А как, по-твоему, человек моего возраста может управлять столькими подчиненными? Как иначе отец доверил бы мне управление целым сектором?

— Отец? — Во мне вдруг проснулся острый интерес.

Уорнер игнорировал мой вопрос.

— Механизм страха достаточно прост. Я запугиваю людей, они слушаются меня. — Он махнул рукой. — Пустые угрозы в наше время ничего не стоят.

Я зажмурилась.

— Значит, ты убиваешь людей ради власти?

— Как и ты.

— Да как ты смеешь!

Уорнер захохотал.

— Ты, конечно, можешь себе лгать, если тебе так проще.

— Я не лгу!

— Отчего же ты так долго не отталкивала Дженкинса?

Язык вдруг отказывается повиноваться мне.

— Почему ты сразу не начала брыкаться, а выждала добрых две минуты?

Руки задрожали, и я стискиваю кулаки.

— Ты ничего обо мне не знаешь.

— Зато ты обо мне много навоображала.

Я стиснула зубы, боясь слово вымолвить.

— Я по крайней мере не вру, — добавил Уорнер.

— Ты только сейчас подтвердил, что постоянно лжешь!

Он приподнял брови.

— Я хотя бы честно признаю, что лгу!

Резко поставив стакан с водой на тумбочку, я закрыла лицо руками и попыталась сохранить спокойствие.

— Ну хорошо… — Мой голос странно скрипит. — Тогда зачем тебе я? Ну, если ты такой профессиональный убийца?

Улыбка скользнула по лицу Уорнера.

— Однажды я познакомлю тебя с ответом на этот вопрос.

Я хотела возразить, но он жестом остановил меня, взяв кусок хлеба с тарелки и сунув мне под нос.

— Ты практически ничего не ела за ужином. Так не годится.

Я не двинулась.

Уронив хлеб на тарелку, он поставил ее к стакану, повернулся ко мне и вдруг впился в мои глаза таким напряженным взглядом, что я почувствовала себя безоружной. Я столько хотела ему сказать, прокричать, но отчего-то сразу забыла слова и была не в силах отвести взгляд.

— Съешь что-нибудь, — сказал он, отворачиваясь. — И ложись спать. Я приду за тобой утром.

— Почему я не могу спать в своей комнате?

Он поднялся и отряхнул совершенно чистые брюки.

— Я хочу, чтобы ты осталась здесь.

— Для чего?

Уорнер отрывисто засмеялся.

— Сколько вопросов…

— Ну, если ты дашь мне прямой ответ…

— Спокойной ночи, Джульетта.

— Ты отпустишь меня? — снова спросила я, уже тихо и робко.

— Нет. — Он сделал шесть шагов до угла, где стояла свеча. — И не буду обещать, что твоя жизнь станет легче.

В его голосе не слышалось ни сожаления, ни раскаяния, ни сочувствия, будто он говорил о погоде.

— Опять лжешь?

— Все может быть, — кивнул он будто бы своим мыслям, задувая свечу.

И исчез.

Я пыталась бороться с собой.

Я пыталась не спать.

Я пыталась собраться с мыслями, но не смогла.

Я заснула, совершенно обессилев.

Почему ты не покончишь с собой, однажды спросил меня кто-то в школе.

По-моему, вопрос был задан, чтобы досадить мне, но я впервые задумалась о такой возможности. Я не знала, что ответить. Может, это глупо, но я втайне надеялась — если буду хорошей девочкой, если буду хорошо себя вести, говорить правильные вещи или молчать, родители, возможно, изменят свое мнение обо мне. Я верила, что в конце концов они начнут прислушиваться к моим робким словам. Я думала, они дадут мне шанс. Может, даже полюбят меня наконец.

Во мне никогда не умирала эта глупая надежда.

— Доброе утро.

Глаза у меня мгновенно открылись. Я никогда не умела крепко спать.

Уорнер смотрит на меня, сидя в ногах кровати в свежем костюме и идеально начищенных туфлях. Все в нем безупречно. Незапятнанно. Дыхание Уорнера прохладно и свежо в хрустальном утреннем воздухе — я чувствую его на лице.

Только через секунду я поняла, что запуталась в простынях, на которых спал Уорнер. Лицо начинает гореть, и я поспешно высвобождаюсь, едва не упав с кровати.

На приветствие я не ответила.

— Хорошо спала? — спрашивает он.

Поднимаю голову. Его глаза такого странного оттенка зеленого, кристально-прозрачные, неприятно пронзительные, проницательные. Волосы густые, роскошного золотого оттенка. Он строен и вовсе не производит внушительного впечатления, хотя хватка определенно сильная. Я впервые заметила у него на левом мизинце нефритовое кольцо.

Перехватив мой взгляд, Уорнер встал, натянул перчатки и сцепил руки за спиной.

— Возвращайся в свою комнату.

Заморгав, киваю, встаю и едва не падаю. Схватилась за кровать — голова закружилась. Сзади послышался вздох Уорнера.

— Ты не съела то, что я вчера оставил?

Дрожащими руками хватаю стакан с водой и заставляю себя проглотить немного хлеба. Привыкнув к голоду, я забыла, как его узнавать.

Когда я уже держалась на ногах, Уорнер повел меня в коридор. Я еще сжимала в руке ломтик сыра.

Выйдя в коридор, я снова чуть не упала.

Здесь еще больше солдат, чем на моем этаже. Каждый вооружен минимум четырьмя видами огнестрельного оружия — автоматы болтаются на шее, пистолеты за ремнем. На всех лицах при виде меня проступает мимолетный ужас, и каждый сжимает оружие чуть сильнее, когда я прохожу мимо.