Рыцари Христа. Военно-монашеские ордены в средние века, XI-XVI вв. - Ален Демурже

Епископ Рижский обладал высшей властью в Ливонии. Было решено, что орден будет уважать эту власть и получать треть завоеваний. С помощью вассалов епископа, а потом — первых жителей Риги меченосцы с 1208 г. завоевали часть Латвии и Эстонии. Однако надо было считаться с амбициями короля Дании в этом районе и с сопротивлением аборигенов: восстание эстонцев в 1223 г. заставило прямо-таки заново отвоевывать территории в 1224 г. Меченосцы от этих операций получали лишь скудные территориальные приращения. Создание нового епископства в Дорпате [Дерпте, Тарту] усилило мирскую церковь, которая считала нужным сдерживать расширение ордена. Тот в ответ вступил в союз с рижскими бюргерами (которые вошли в его состав) и завязал связи с немецкими городами. Меченосцы смогли закрепиться в Земгалии и Курляндии, к югу от Западной Двины, и реально получить треть завоеванных территорий. К 1235 г. как будто было достигнуто определенное равновесие: казалось, местное население покорилось и христианизация прогрессирует; меченосцы контролировали территории совместно с епископами и некоторыми другими сеньорами.

Вторжение в Литву разрушило это равновесие. 22 сентября 1236 г. при Сауле [Шяуляе], в Литве, меченосцы были разбиты и понесли большие потери. Слишком ослабшие, чтобы сохраниться, они слились с Тевтонским орденом, который, как мы увидим, с 1230 г. обосновался в Пруссии. В 1237 г. этот акт утвердило папство.

Католические княжества Польши постоянно подвергались набегам пруссов, переходивших их границы в Померании и Судавии. Чтобы обезопасить себя, первые с конца XII в. строили крепости и приглашали для их обороны существующие военные ордены; вот и замок Староград на левом берегу Вислы правитель Восточной Померании вверил в 1198 г. госпитальерам. Территорию Тимау [Тымава] в Померании передали даже испанскому ордену Калатравы.

Влияние Сито в Польше было немалым, и роль главного движителя миссионерской активности в Пруссии исполнял монастырь Олива, основанный в 1178 г. близ Гданьска. Инициативу цистерцианцев подхватили польские князья, но они продолжали следовать примеру первых: князь Конрад Мазовецкий, вдохновившись образцами испанских орденов, в частности Калатравы, основал Добринский орден. Ему оказал помощь епископ Прусский Христиан, бывший монах Оливы, поскольку речь поначалу шла о братстве рыцарей, поставленных на службу епископу для охраны миссионеров. Когда это было? Неизвестно; бесспорно, до 1228 г., даты признания нового ордена папой Григорием IX, но, несомненно, не раньше второго десятилетия XIII в.[145] Князь уступил им Добрин (по-польски Добжинь), расположенный в среднем течении Вислы. Орден принял его название, хотя официально именовался орденом «рыцарей Христа в Пруссии»[146].

Орден имел некоторый успех. Он сделал из Добрина город, заселив его немецкими колонистами. Но если верить польскому хронисту Яну Длугошу, он не сумел защитить Мазовию от пруссов, и по этой самой причине в 1225–1226 гг. Конрад обратился за помощью к тевтонцам, передав им Хелмно и его область [Хелминскую землю] (по-немецки соответственно Кульм и Кульмерланд). Добринский орден был в 1235 г. поглощен Тевтонским, но город и его территорию вернули князю Конраду. Несколько братьев во главе с магистром Бруноном не признали этого слияния; Конрад поселил их в Дрогичине, на границе с языческими землями и русским (православным) Галицким княжеством. Увы, в 1238 г. рыцари были разбиты князем Галицким, и орден исчез. Тогда задача обороны этих земель была возложена на орден Храма, получивший три деревни на Буге, а потом, в 1257 г., крепость Луков[147].

Обосновавшись в этих землях, тамплиеры и госпитальеры не стали, однако, добиваться чего-либо иного, кроме получения средств для своей деятельности в Святой земле. Мы вновь обнаруживаем проблему, уже возникавшую в Испании, — оба крупных ордена из Святой земли не спешили ввязываться в военные миссии за пределами самой Святой земли; тем не менее присутствие орденов Храма и Госпиталя в Польше не было незначительным — между 1166 и 1300 гг. там насчитывалось 21 заведение Госпиталя, в том числе два замка, а между 1226 и 1290 гг. — 14 заведений Храма, в том числе две крепости[148].

Тевтонский орден, тоже орден из Святой земли, напротив, активно включился в жизнь Центрально-Восточной Европы. Заботясь о защите пограничной зоны, отделявшей его Венгерское королевство от территории языческого народа куманов, 7 мая 1211 г. король Андрей II уступил тевтонцам землю в Борше (Бурценланд), добровольно и навсегда; король также добавил, что, «если в оной земле Борши будет обнаружено золото или серебро, часть его отойдет к королевской казне, а остальное достанется тевтонцам»[149]. Бурденланд для Тевтонского ордена стал чем-то вроде полигона перед поселением ордена в Пруссии. В самом деле, очень скоро тевтонцы захотели сделать его независимым княжеством: обращение к немецким колонистам, строительство крепостей, развитие Кронштадта (ныне Брашов в Румынии) как активного центра на перекрестке торговых путей. По их просьбе папа Гонорий III отделил Бурценланд от епископства Трансильванского, поставив под непосредственную опеку Рима. Королю Венгрии такое развитие событий не понравилось, и он в одностороннем порядке прекратил эксперимент — в 1225 г. изгнал тевтонцев. Папа выразил протест, но вмешиваться не стал.

Куманы перестали быть угрозой, потому что обратились в христианство и вошли в состав королевства. Гораздо большую опасность для народов этого региона представляло тогда монгольское нашествие. В 1239–1241 гг. Венгрия и Польша были разорены монголами, вторгшимися в Европу, а их армии потерпели поражение в битве при Лигнице (9 апреля 1241 г.). В ней участвовали и военно-монашеские ордены. Магистр ордена Храма (вероятно, провинции Венгрия) принял участие в военном совете, который венгерский король Бела IV проводил перед сражением[150]. Тамплиеры и госпитальеры имели владения и замки в Хорватии, тогда входившей в состав Венгрии[151]. «Анонимная хроника королей Франции, заканчивающаяся 1286 г.» полностью приводит письмо, которое магистр ордена Храма во Франции Понс д’Альбон написал Людовику IX, чтобы осведомить о том, что он узнал от братьев ордена из Польши; он сообщал, что в бою погибли многие тамплиеры[152]. Прозвучала идея призвать сразу все существующие военные ордены к борьбе с монголами: в 1245 г. аббат Моримона должен был принять решение об отправке в Польшу рыцарей Калатравы. Это не возымело последствий; однако еще в 1258 г. папа Александр IV обратился с призывом в этом духе к магистру Калатравы[153].

Утверждают, что Герман фон Зальца, харизматичный магистр тевтонцев, под неприятным впечатлением от истории с Венгрией проявил колебания, прежде чем согласиться на уговоры Конрада Мазовецкого, настаивавшего, чтобы тот поселил свой орден на рубежах Пруссии. Это не совсем так. Обращение Конрада и епископа Христиана Прусского пришлось на зиму 1225–1226 гг. Зальца тогда был в Фодже, у Фридриха И. Конрад предложил ему Хелмно и его территорию (Кульм и Кульмерланд) с задачей защитить Мазовию и завоевать Пруссию; завоеванное предполагалось делить между орденом и самим князем. Однако из своего дара Конрад исключил владения церквей и польской знати Кульмерланда. Тем не менее в марте 1226 г. Фридрих II в булле, обнародованной в Римини, подтвердил уступку Конрада и даровал тевтонцам земли, которые они завоюют в Пруссии, с регальными правами, причитающимися князю империи[154]. А ведь Пруссия не входила в состав Германского королевства. Булла из Римини не упоминает прав Конрада Мазовецкого. Немецкие и польские историки давно спорят о намерениях Конрада. То ли этот князь пришел в отчаяние из-за поражений, которые терпел от пруссов, и целиком положился на тевтонцев в надежде, что они пруссов победят? Или же Конрад пытался манипулировать тевтонцами, рассчитывая, что они помогут ему завоевать Пруссию? На основе палеографических и дипломатических критериев была выдвинута гипотеза, что булла не могла быть составлена ранее 1235 г.: императорская канцелярия якобы датировала ее задним числом, чтобы сделать уступки Конрада Мазовецкого необратимыми (и тем самым помешать ему поступить с тевтонцами так, как Андрей Венгерский)[155].