Не оставляй меня, Малыш! - Татьяна Александровна Бочарова

На самом деле Асино счастье обитало здесь, в этой убогой, низенькой и тесной комнатенке с самопальной железной печкой в углу, с единственным, занавешенным газетой окном, с лампочкой без абажура на потолке. И звуки здесь были особенные, сливающиеся в единую, странно завораживающую симфонию: гулко капающая вода из прохудившегося умывальника, жалобный стон диванных пружин, пьяный голос в отдалении за окном, равномерно и беззлобно выкрикивающий бранные слова…

…Мобильник, глухо завибрировав, разразился веселым мотивом.

— Классная мелодия. — Он протянул руку, взял со стола Асину сумочку. — На, держи.

— Это «Шутка» Баха. — Она улыбнулась и нажала на кнопку.

— Мам, ты скоро? — прямо в самое ухо оглушительно и недовольно проговорил Степка.

— Не совсем, милый.

— А ты где, на работе?

— Да. — Хорошо, что в вагончике царит полумрак, и не видно, как кровь приливает к щекам от стыда.

— Тетя Кристя придет к нам в гости?

— Нет, Стёпушка, тетя Кристя сегодня занята. Ты не скучай, я уже выезжаю, Пока. — Телефон отключился. Ася сунула его на место в сумку.

— Сын звонил.

— Тебе пора, наверное.

— Пора. — Ася резко выпрямилась и соскользнула с дивана. Быстро оделась, закрутила волосы в тугой жгут, щелкнула заколкой.

— Алеша!

— Что? — Он лежал не шевелясь, заложив руки за голову, и внимательно наблюдал за ней. Она приблизилась к дивану, опустилась на корточки.

— Ты… скажи честно, что ты обо мне думаешь?

— Что ты больше сюда не придешь, никогда. — Его голос звучал серьезно и спокойно.

— Глупый, — Ася ласково погладила по его прямым светлым, как солома, волосам, — я обязательно призу Я буду часто приходить, так часто, как только смогу. И… я ведь другое имела в виду, ты же понимаешь…

— А если другое, Малыш, то я думаю, что тебя мне сам Бог послал… или черт, кто его разберет? — Он поймал ее руку, тихонько сжал, и Ася кожей почувствовала шершавое прикосновение его загрубевшей, натруженной ладони.

В окно рванулся ветер, газета зашуршала, несколько раз отрывисто гавкнул пес во дворе.

— Ты иди, — Алексей прислушался к звукам, доносящимся с улицы, — дождь будет. Вымокнешь.

— Не вымокну, — решительно проговорила Ася, — я побуду еще чуть-чуть. Хоть полчаса. Ничего страшного не случится.

— Иди, — тверже повторил он.

— Ты меня гонишь? — Она обиженно распахнула глаза.

— Я? — Алексей сел на диване, глядя на нее с тоской и безнадежностью. — Ты что, Малыш? Будь моя воля, я бы запер эту дверь и никуда бы тебя не выпустил.

«Так запри», — хотела сказать она, но промолчала, сглатывая подступивший к горлу комок.

— Нельзя, — совсем тихо произнес он, будто бы услышал ее немую просьбу, — ты потом себе не простишь. И меня возненавидишь.

Ася кивнула, не отрывая взгляда от его лица.

— Ну вот, опять сопли, — его пальцы пошарили под подушкой и извлекли на свет довольно чистый носовой платок, — давай вытри глазки. И носик. — Алексей улыбнулся ей, точно ребенку. — Завтра придешь?

— Да, в это же время.

— Ну и ладно. — Он осторожно обнял Асю за плечи и подвел к двери. — Зонтик, надеюсь, у тебя есть?

— Есть. — Она похлопала по сумке.

— Молодец. Погоди, я Пестрого подержу на всякий пожарный, а то он у меня парень суровый.

Алексей вышел во двор, поднял с земли тяжелую металлическую цепь и отвел пса в сторону. Потом помахал Асе рукой.

— Бывай, до встречи.

10

Дождь застиг Асю в тот момент, когда она подходила к автобусной остановке. Он ливанул как-то сразу, без подготовки, не по-осеннему обильно и яростно. Казалось, вот-вот, точно в мае, засверкает молния и грянет гром.

Тротуар мгновенно покрылся глубокими лужами. Утопая в них, к козырьку остановки со всех сторон бежал народ, тщетно стараясь защититься зонтиками от холодных водяных струй.

Ася, хоть и находилась в пяти шагах от спасительного укрытия, успела промокнуть до нитки.

Подкатил автобус. Она с трудом втиснулась в салон, пробралась подальше в глубь, к самому окну и ухватилась за металлический поручень.

Сзади напирали входящие пассажиры. Кто-то больно толкнул Асю в спину, так, что она, покачнувшись, едва удержалась на ногах. При этом ее сумка заехала в бок стоявшей рядом толстой тетке в кожаном пальто с капюшоном.

— Пьяная, что ли? — громко возмутилась та. — Держаться надо, не в такси едешь!

— Простите, — проговорила Ася, поправляя сумку.

— Или слепая! — не унималась толстуха. — Люди ж вокруг, купи себе «Мерседес» и езди!

— Да хватит вам, — неожиданно произнес суховатый благообразный старичок, сидевший перед ними на месте, предоставленном инвалидам и пассажирам с детьми, — что вы, ей-богу, как на базаре. Девушка нечаянно оступилась, посмотрите, сколько народу вошло на остановке.

Тетка с неохотой отвернулась от Аси, продолжая бормотать что-то неразборчивое себе под нос.

Ася улыбнулась старичку:

— Спасибо за поддержку.

— Пожалуйста. Вы, между прочим, совсем мокрая. Долго гуляли под дождем?

— Нет, всего пару минут. Но мне этого хватило.

— Да, поливает будь здоров, — старичок кивнул на стекло, сплошь залитое водяными потоками. — домой придете — сразу полезайте в горячую ванну. Испытанное средство: я всю жизнь геодезистом проработал, вечно на природе, под открытым небом. Намокнешь, намерзнешься, как цуцик, и простуда тут как тут. Только банькой и спасался. Вам ехать-то далеко?

— Порядочно.

— С работы?

Ася кивнула.

Старичок замолчал, сосредоточенно выглядывая что-то в сплошной пелене дождя. Потом снова обернулся к Асе.

— А работу, по всему видать, любите. Я угадал?

— Угадали.

— То-то, — старичок довольно усмехнулся, — личико у вас такое сияющее, даже смотреть приятно. Я вот скоро выйду, через две остановки, так вы садитесь на мое место. Садитесь, не стесняйтесь, а злые пускай постоят, — он покосился в сторону толстухи.

— Спасибо, — в ответ засмеялась Ася.

Бесхитростный комплимент старика отчего-то вдруг доставил ей огромное удовольствие.

Значит, это видно! Видно, какое у нее счастливое, сияющее лицо. Еще бы ему не сиять, если внутри словно тысяча воздушных пузырьков взлетает — так легко и хорошо, что хочется оторваться от земли и парить, раскинув руки, точь-в-точь, как Влюбленная Бабочка в танце.

Как странно, что она совсем не чувствует раскаяния, угрызений совести, страха! Куда-то исчезли тяжесть и сомнения последних недель, будто, решившись отыскать сторожку. Ася тем самым выполнила некое предназначение, положенное ей свыше…

Старичок поднялся и стал пробираться к выходу. На его место тут же грузно плюхнулась толстуха.

«Пусть сидит, — без злости подумала Ася, — пусть всем вокруг будет хорошо. И этой тетке-скандалистке, и худенькой девушке в голубой курточке, то и дело тревожно поглядывающей на часы, и симпатичному веснушчатому парню в наушниках, слегка покачивающемуся в такт музыке, доносящейся из плеера, — всем».

Она прикрыла глаза,