Злые обезьяны - Мэтт Рафф

«Возможно, если бы это была публичная казнь. Если бы я была представителем власти, могла бы осудить его за геноцид, а затем повесить, взяв плату за представление. Это остудило бы горячие головы. Проблема в том, что я – не представитель власти, а член секретной организации, которая одевает своих агентов в форму девочек-болельщиц, чтобы люди не могли о них болтать. Казнь, о которой никто не знает, никого не остановит».

«А как же справедливость?»

«Это реальная ситуация гипотетически или комикс гипотетический?»

«А что насчет мести?»

«Это забавно. Но не имеет ничего общего с борьбой со злом».

«Да, – согласился Верн. – Не имеет».

«Значит, я прошла испытание?»

«Первую половину. Вторая менее теоретическая…»

Он положил на стол пару буклетов. Они выглядели как те опросники, которые вы получаете на вступительных экзаменах. На обложке каждого фломастером было написано имя. На первом – Бенджамин Лумис, на втором – Джулиус Дидс.

«Двое мужчин, – произнес Верн. – Оба злодеи. С одним вы уже встречались…»

«Да уж, – сказала я. – И ему не девяносто, если вы к этому клоните».

«Джулиус Дидс обвиняется в убийстве. Улики против него серьезные, и, несмотря на его попытки манипулировать присяжными, он, вероятно, будет осужден. А даже если сумеет избежать тюрьмы, благодаря своим поступкам он нажил врагов по обе стороны закона. Девяностолетний вполне мог бы его пережить».

«А Лумис? Дайте угадаю: двадцать пять лет, отличное здоровье…»

«Двадцать семь на самом деле. И он убивал четыре раза, а не один. Кроме этого, да, он точно такой же, как молодой парень из гипотетической истории. Хищник. Действует по трехмесячному циклу, так что если кто-нибудь его не остановит, мы ждем следующую жертву в начале декабря».

«Полиция понятия не имеет, кто он?»

«Полиция даже не знает о его преступлениях. Он охотится на мужчин-проституток или мужчин, которые бросили свои семьи, так что сообщать об исчезновениях некому. Он убивает незаметно и закапывает тела. Со временем его, разумеется, обнаружат – так почти всегда случается, но могут пройти годы».

Я уставилась на стол: «Пистолет одноразовый, да? Специальная модель. А тест в том, кого я выберу».

«Нам нужно понимать ваши истинные приоритеты, – сказал Верн. – Через минуту вы выберете один из этих буклетов; внутри найдете всю информацию, необходимую для выполнения первого задания. Другая брошюра вернется в наши архивы с пометкой, что агенты организации никогда впредь не причинят объекту ущерб».

«То есть, если я возьмусь за Дидса, Лумис получит зеленый свет? Вы действительно это сделаете?»

«В противном случае это не было бы испытанием, – он посмотрел на свои наручные часы. – У вас есть одна минута на решение».

«К черту. Мне не нужна минута». – Я потянулась за буклетом. Верн забрал другой.

«Не потеряйте оружие, – произнес Верн. – Мы увидимся снова, когда работа будет завершена».

Я провела в больнице еще несколько недель. И хотя ни разу не обмолвилась об организации, к концу лечения врачи сменили морфин на викодин. Это сделало меня раздражительной.

Меня выписали прямо перед Днем благодарения. Праздник я спокойно отметила дома – только Фил, ужин с индейкой из микроволновки, кое-какие обезболивающие без рецепта, – а потом, в последний день ноября, я убила Джулиуса Дидса.

Случилось это так: у Дидса любимым местом для тусовок был ночной клуб в Мишен Дистрикт[14]. Почти каждый вечер, около десяти, этот тип прикатывал на красном мустанге, который он припарковывал в стиле всех засранцев – перед пожарным гидрантом или просто поперек дороги, словно говоря: «Эй, я – король джунглей, обычные правила не для меня». Если не было дождя, он и крышу не поднимал. Думаю, хотел показать, насколько крут: до того крут, что никто не осмелится угнать его тачку. Или наоборот, надеялся, что ее кто-нибудь украдет и даст повод попрактиковаться в мордобое. В тот вечер, когда он приехал, я пряталась в переулке напротив клуба. Наблюдала, как он входит внутрь, дала ему полчаса расслабиться. А потом подожгла его мустанг.

Выбрать бензин было бы поэтичнее, и, помимо того, заметнее, но с канистрой трудно справиться одной рукой, а моя правая все еще оставалась загипсованной. Поэтому я воспользовалась жидкостью для розжига угля – контейнером в двадцать унций, достаточно маленьким, чтобы пронести под курткой. Я подошла к машине, когда на улице стало потише, и небрежно стояла, поливая светлой жидкостью обивку переднего сиденья. А едва контейнер опустел, достала коробок фосфорных спичек и разом все подожгла.

К тому времени, как вышибала ночного клуба поднял тревогу, салон мустанга вовсю полыхал. Из заведения начали выходить люди. Большинство из них держались подальше, но один, на рожу полный кроманьонец, метнулся к тачке. Секунду все выглядело так, словно Дидс собирался выполнить работу за меня, нырнув головой в огонь.

– А где были вы?

– В паре кварталов дальше по улице, у входа в парк. Он располагался выше, поэтому я могла ясно видеть клуб, и оттуда было видно меня, освещенную фонарем.

– Хотели, чтобы Дидс вас заметил?

– Таков был план. Хотя это заняло некоторое время. Вам известно выражение «слепая ярость»? Теперь я понимаю, что оно значит. Дидс все еще решал, стоит ли бросаться в огонь, когда подошел вышибала с огнетушителем. Парень пытался помочь, но как только он начал распылять пену на мустанг, Дидс рассвирепел и оттолкнул его. Вышибала упал, а Дидс сам схватил огнетушитель и минуту вертел в руках, пытаясь понять, как им пользоваться. Потом снова пришел в ярость и бросил огнетушитель в витрину.

Посреди этой истерики он вдруг напрягся, и я поняла, что он наконец почувствовал мой взгляд. «Сюда, убийца», – прошептала я. Он медленно оглядывался по сторонам, пока не посмотрел прямо на меня; я подняла здоровую руку и слегка ему помахала. А потом рванула в парк.

Ярдов через сто я остановилась оглянуться. Дидс оказался у входа – отрывал брус два на четыре от ворот парка. Я побежала дальше, гипс бил мне по ребрам, а когда снова оглянулась, Дидс покрыл уже половину расстояния между нами, и кусок дерева в его руках описывал огромные круги.

Я сделала последний рывок по склону, мимо качелей, и вылетела в дальней части парка на улицу. Подбежала к дому в конце квартала и помчалась вверх по ступеням, на ходу вытаскивая ключ. Дидс наступал мне на пятки – я едва успела запереть дверь, когда он начал в нее ломиться. Замок треснул на третьем ударе и сломался на четвертом, дверная цепочка лопнула, и Дидс ворвался внутрь.

На этот раз я сидела в темном углу гостиной. Вместо бейсбольной биты у меня была двустволка. Я подготовилась – оба курка взведены, ствол балансирует на правом запястье, а левая рука лежит на спусковых крючках.