Любовь олигарха - Марина Анатольевна Кистяева

потемнел взгляд у нефтяника. Она вынужденно смотрела на него, правда, то и дело отводя глаза в сторону. Не выдерживала она прямого контакта. – Думайте, что хотите. Я сделала то, что сделала. Теперь вы знаете, что я не виновата. Нет причин удерживать меня в вашем доме.

Пусть Вика плохо разбиралась в людях - не научилась, последняя фраза не понравилась Валгарову.

Девушка обратила внимание, что он всегда недоволен и напряжен.

- А если есть? – хрипло и чуть ниже тоном спросил он.

- Нет, - поспешно проговорила она, обхватывая плечи руками. – Булат, вы же серьезный человек. Вам доставляет удовольствие мучить меня? А вы мучаете невиновного человека. Мне плохо. Чертовски. Я говорю с вами начистоту, не таясь. Ещё немного, и со мной случится истерика. Вам хочется её увидеть?

* * *

Не хотелось.

Ни её слез, ни боли в голосе.

Булат и эту ночь почти не спал.

Он провел её в спальне у дочери, подозревая, что Элька проснется посреди ночи, а потому первым, кого она должна увидеть, это он. Тут без обсуждений. Девочка и так напереживалась, хватит с неё. Теперь только покой. Ну и, конечно, её любимые собаки. Булат не сомневался, что, как только у дочери спадет температура, она направится в псарню к своим любимым песикам. Куда она без них. Увлечение дочери он не то чтобы не одобрял, скорее, пока относился с настороженностью.

Закинув в себя несколько таблеток, поддерживающих организм в экстренных ситуациях, Булат снова и снова прокручивал в голове прошедший день.

И то, как его лично бросало из крайности в крайность.

Девочка… Вот эта.

Что сидит сейчас напротив него.

Именно она не давала ему покоя половину ночи. Он проваливался в сон, организм требовал своего, но и тогда она снилась ему.

Что. Нахрен. Это. Такое.

Валгаров очень хотел бы знать.

Он не верил ни в черта, ни в дьявола. Верил, правда, в Бога. Хотя верующие говорят, что без одного нет другого. За свою жизнь Валгаров видел слишком много зла от людей, поэтому уже ничему не удивлялся.

Почти.

Вчера его смогла удивить невысокая темноволосая девочка с удивительными колдовскими глазами-омутами. Булата всю жизнь окружали не просто красивые и ухоженные девушки. Высший эшелон, элита. Только отборные красотки или девушки из семей его социального статуса. Булат не был ханжой. Если бы ему понравилась девушка с улицы, он бы предложил ей свидание.

Такого не случалось. Ни разу. Во-первых, ему элементарно было некогда. Мужчина предпочитал пользоваться услугами агентств или знакомился с девушками на официальных мероприятиях. Всегда было просто и легко. Всегда обговаривались условия сотрудничества. Именно сотрудничества, не отношений.

Даже с Аглаей у него был брачный договор. Почему бы и нет?

Булату никогда не сносило крышу от любви. Он испытывал симпатию, увлекался. Была жажда присвоения и обладания. Но каждый раз мужчина четко контролировал себя, свои потребности и потребности партнерши. Ничто не отвлекало его от бизнеса и дочери.

Про любовь он периодически думал, когда в очередной раз слышал пресловутые три слова. Четыре, если к ним прибавлялось его имя.

«Я люблю тебя, Булат».

Почти каждая любовница признавалась ему. Кто-то искренне верил в то, что говорил, кто-то из девочек считал своим долгом сказать ему эти слова, рассчитывая получить олигарха в мужья. Они искренне считали, что услышат ответное признание.

Лет до двадцати у Булата была стойкая аллергия на любые чувства. Его воротило от слова «любовь». Лишь голый секс и похоть. Вожделение и ходьба на грани, когда пробовалось всё новое. Всё, что можно купить за деньги.

Его навсегда отворотил от любви родной отец, когда привел в дом чужую женщину, чужую жену. Он взял её, присвоил. Заточил в доме, в золотой клетке. Лишил сына, возможности видеться с ним.

Он. Ее. Присвоил.

В единоличное пользование.

Сначала Булат не понимал, что происходит. То, что у отца новая любовница, его мало взволновало. Одной больше, одной меньше. Но очень скоро Булат понял, что всё куда сложнее. Отец сходил по этой женщине с ума. Ревновал так, что хватался за оружие. Несколько раз стрелял по своим бойцам, потому что решал, что его Галка слишком часто останавливает на них взгляды. И взгляды заинтересованные… Галя часто плакала, особенно по первости. Пыталась несколько раз сбежать, и лишь когда Марат Валгаров пригрозил ей, что убьет её сына на камеру, она сдалась. Стала послушной, доступной.

И неживой. Куклой. Игрушкой влиятельнейшего человека.

Потом, со временем, Галина немного ожила. Инстинкт самосохранения взял вверх. Да и отец… Не всегда он был безумцем, одержимым. Галина научилась соблюдать его правила для мирного сосуществования.

Он любил… Она позволяла…

Булат насмотрелся на их больные отношения вдоволь и не мог понять. Сколько бы ни пытался. Галина, или как её называл старший Валгаров «моя Галка», была обычной женщиной. Привлекательной, сексуальной. Обаятельной. Что в ней нашел Марат Валгаров, чтобы сойти с ума? Чтобы переступить моральные принципы, пойти на шантаж, принуждение?

С годами Булат нашел ответ: ничего в ней особого для остальных не было.

Было для отца.

Просто она.

Просто его женщина.

И точка.

Отец часто беседовал с Булатом, когда привел в дом Галю. Скорее всего, принуждал её к сексу, а потом, когда Валгарова-старшего начинало воротить от самого себя, он напивался. Булат приходил к нему сам. К тому моменту он уже учился в военном училище в Европе и ловил любую возможность побыть с отцом.

Поэтому слушал… Внимательно. Запоминал…

Точно знал, что однажды и в его жизни появится такая Галка.

Пока он не готов делать признания. Ни себе, ни кому-либо еще.

Девушка смотрела на него с откровенной болью.

Сломалась, маленькая.

Держалась, держалась и сломалась.

- Мы поступим следующим образом, Виктория, - начал говорить Булат немного осипшим от волнения голосом. – Мои люди отвезут тебя домой. А вечером жди меня в гости.

ГЛАВА 9

Мост активно ремонтировали.

На то, как бригада строителей под руководством мужчин в черных камуфляжах быстро приводили мост пусть и не в отличное, но вполне годное состояние, пришел посмотреть едва ли не весь поселок.

Вика тоже своим глазам не поверила.

Валгаров…

Получается, ещё вчера начался ремонт? Но зачем…

На последний вопрос она не хотела отвечать.

Обзывала себя трусихой, спрятавшейся в раковину, радовалась тому, что она дома.

Остальное… Неважно. Пока так точно.

Входя в дедушкин дом, Вике не верилось, что она отсутствовала всего сутки. Минимум, вечность. Всю придворовую территорию распахали колесами