Человеческое - Артур Ли Аллен

5 декабря, 2014 года

Но все изменилось. Когда я заприметил одну молодую семью. Прекрасная, красивая жена. Серьезный, статный муж. И, самое главное, маленькие дети. Лет пять шесть на мой опытный взгляд. До этого момента, мне так и не выпала возможность лишить жизни ребенка. А тут сразу двое. Симпатичная белокурая девчушка похожая на маму, и грузный сын – жиртрест.

Я сидел на скамейке в парке, который находился на краю города. Да, тот самый парк, откуда, собственно и начался мой путь убийцы. Прошло уже достаточно времени, чтобы я мог вернуться сюда и по-ностальгировать. Ровно год тому назад я неуверенно следовал за жертвой и еще не осознавал, что во мне течет кровь настоящего маньяка. А теперь я волчьим взглядом смотрел на семью. Было уже поздно что-либо менять. Я пытался, как некоторые пытаются бросить курить или пить. Изнывают, собственно, в непреодолимом желании. Так и я. Любой человек в любом месте, мог вдруг стать моей будущей жертвой. Вербовка происходит моментально, а дальше я лишь преданно повинуюсь своим инстинктам. Это наркотик, только он не вреден и не разрушает организм. Как бы мне не было жаль жертву, потребность в убийствах я ставил выше остальных. Это была моя первичная потребность, если хотите.

Еще, сама сложность всей будущей «операции» мне казалась очень заманчивой. Ведь, я просто задыхался от однообразности убийств. Мне требовалось «освежиться». А молодая семья подходила для этого идеально. Сами подумайте, сколько у них дел? Сходить за продуктами, отвезти – привезти детей из садика, сходить в кино, посещение больниц, по малейшему поводу, магазины одежды, поход в гости, прогулки. Как правило, жизнь в молодых семьях, да еще и с детьми, как говорится, кипит. Тем более я хотел побольше насладиться осенью – на улице. Это было мое любимое время года. Невероятная атмосфера безысходности. Когда погода сдается под натиском наступающей зимы. Что-то в этом есть. Лишение жизни, пожалуй. Да, природу лишает жизни холод.

Скамейки были расположены по обе стороны тропинки, засыпанной мелким гравием. На противоположной скамье сидел алкоголик и не сводил с меня глаз. Это был мужик лет пятидесяти пяти, обросший, грязный, в протертых до дыр джинсах и куртке, в одной руке он держал зажженную дымящуюся сигарету, а в другой бутылку пива или портвейна обволоченную в бумажный пакет. Еще от него невыносимо воняло нечистотами. Он скорее был похож на бомжа и сразу напомнил мне отца. Такие люди всегда вызывали у меня чувство отвращения. Слабые, перед малейшей проблемой в жизни сдуваются и бегут к бутылке, чтобы притупить чувство тревоги. Он продолжал сверлить меня пустым взглядом. Таких ублюдков можно было крошить без зазрения совести, но я помнил одно из золотых правил: «никакой мотивации». Постепенно он отвел взгляд и отхлебнул пойла из бутылки, выполненной из зеленоватого мутного стекла. Долбаный алкоголик.

Я последовал за семьей, как делал это десятки раз раньше. Они ходили по парку кругами, останавливаясь у ярко желтых опавших листьев клена, чтобы сделать несколько семейных фотографий. Дети носились по полянке, пиная листья, иногда поднимали целые охапки с пола и подбрасывали вверх, кружась. «Да они просто рождены, чтобы фотографироваться для «Инстаграмма». Вот оно, подрастающее интернет-поколение. Скоро у всех подростков будут получаться до тошноты идеальные фотографии. И что тогда? Появится тенденция на некрасивые фотографии? Чтобы выделялись все морщины на лице? Или фотография была размыта на столько, чтобы не было понятно, что на ней вообще изображено? Хотя все эти навязчивые шумы, искажения телефонных «широкоугольных» объективов, которые меняют форму лица и головы до неузнаваемости – не это ли фото-аппокалипсис? Размышляя на эти и другие вопросы, я наслаждался осенью. Её запахами и цветами, её температурой и влажностью. И конечно следовал за жертвами. Дети все не унимались, они бегали вокруг родителей и играли в ляпы. Их неисчерпаемой энергии может позавидовать любой взрослый человек. Да что тут, даже я им завидую.

Мы неторопливо дошли до их подъезда. Они жили в девятиэтажном доме, который находился буквально в двухстах метрах от парка. Оставалось узнать только номер квартиры. Ну, это сделать было не сложно. Нужно было выждать момент в процессе наблюдения и сбора информации, и когда один из их семейки будет возвращаться домой и не захочет открывать домофонную дверь ключом, то сам того не осознавая выдаст эту информацию и засветит ярко-красными цифрами номер квартиры. Останется лишь пройти мимо и подсмотреть. Но если вам уж совсем лень или боитесь рисковать, то можно взять с собой маленький и длиннофокусный бинокль.

В книжном магазине я купил себе роман побольше, для псевдо чтения на лавочке во дворе дома. Так же купил небольшой блокнотик. Строчить на телефоне надоело, тем более черная панель не сочеталась с белоснежной бумагой. По крайней мере, это бросалось в глаза, и соответственно могло привлечь лишнее внимание. Эта замена оказалась очень эффективной, я работал в удвоенном темпе. Писать карандашом получалось намного быстрее, чем тыкать по кривому сенсору. Телефон, также, мог разрядиться в самый неподходящий момент, а карандаша мне бы хватило еще на двадцать убийств, не меньше.

В один из рутинных дней наблюдений за семьей пошел первый снег, предвещающий скорый приход зимы. Огромные хлопья медленно опускались на землю. Снег тяжело навис над головой, перекрасив небо в равномерно-серое полотно. Семья, конечно, не могла пропустить такое событие. Они навеселе вывалились из подъезда, и тут же побежали лепить первые снежки. Я открыл книгу и перевернул страницу в блокноте: «Суббота. 14:37. Прогулка всей семьей». Не успел я зафиксировать событие, как ко мне на скамейку подсела девушка. Я резко захлопнул книгу и положил подальше от незнакомки, потом перевел взгляд на стену дома и попытался состроить умное, задумчивое лицо. Но у меня это не получилось, я видел краем глаза, как она пристально смотрит на меня. «Чего надо этой сучке?». Я повернулся к ней лицом и растянулся в извиняющиеся улыбке девственника. Эта девушка, оказалась невероятно красивой. Она радостно смотрела на меня, но в тоже время по-простому – без приторности. В её глазах гуляли огоньки. Улыбка оголяла ровные белые зубы и тянулась до миниатюрных раздвоенных клыков. Мне всегда нравилась такая особенность зубов. Её темные густые волосы свободно спадали на узкие плечи. Меня особенно привлекали её узкие плечи, придающие любой девушке больше женственности. Идеально подобранная одежда, выделяла все прелести её фигуры. Модное серое полупальто плотно сидело на её тонком теле. Подул ветер, она мило нахмурилась, оттого что волосы заиграли на её лице. Потом поднесла миниатюрную ладошку, окутанную в черную шерстяную перчатку, к лицу и пристроила волосы на место, оголив румянец на щеках и снова явив миру свою завораживающую улыбку.

– Ты шпион? – её голос прозвучал как перезвон водопада маленьких кристалликов. Но я почувствовал, как моя стеклянная пирамида, еще не обросшая мясом, треснула. Вы скажите, какие же мерзкие сантименты я тут пишу? Но это же очевидно, я тогда влюбился. Влюбился с первого взгляда. Она внимательно смотрела на меня карими глазами, искусно подведенными косметикой. Я молчал.

– Я давно тебя заметила, увидела из окна. Я живу там. – Она показала на противоположный дом, куда-то на верхние этажи. Я не спускал глаз с её лица. «Что ей нужно?». – Ты сидишь тут каждый день читаешь книгу, хотя я уже не уверена читаешь ли ты её. Когда я подошла сзади, ты что-то записывал в блокнот. – Она широко улыбнулась, потом продолжила, – И вообще, ты выбрал очень неподходящее время года для уличного чтения. Сейчас же жутко холодно.