Согрешить с негодяем - Кара Эллиот

Лукас не сомневался, что его нелепые выходки в ее глазах выглядят совершеннейшей глупостью. Еще один праздный аристократ, который проводит дни, пьянствуя, играя и гоняясь за юбками.

Он разгладил складку на рукаве. Какое ему дело до того, что леди Шеффилд думает о нем? Уж если он плюет на мнение света, почему ее мнение должно волновать его? В их договоренности нет ничего личного, напомнил он себе. Просто услуга за услугу.

— Леди Шеффилд, для меня вполне очевидно, что вы относитесь ко мне как к никчемному идиоту. Но не удивляйтесь, у меня хватило ума, чтобы сообразить, что вам не нравится наше соглашение. — Он помолчал. — Я понимаю, вам приходится жертвовать чем-то. Мне — тоже. Появляться в бальных залах Мейфэра для меня муки адские. А теперь еще надо будет опять становиться в кружок и танцевать. Причем не ради собственного удовольствия, а ради дяди.

Кьяра отвела глаза.

— Итак, если вы не передумали бороться за вашего сына…

— Ни за что! — воскликнула она.

— …тогда на несколько месяцев мы будем прикованы друг к другу. И, если честно, я предпочел бы не становиться объектом вашего пренебрежительного отношения ко мне, тем более сарказма. Почему бы нам не попытаться подойти к ситуации с другой стороны? Кто знает, вдруг вам понравится наш эксперимент?

— Свиньи тоже могут летать, — пробурчала она.

— Мои познания в биологии, может, и не сравнятся с вашими, но и с точки зрения анатомии это навряд ли. Ножки у них чересчур короткие, соотношение веса и длины стремится к отрицательному. Я уж не говорю о хвостике крючком, который не сможет обеспечить стабильного движения по прямой.

У нее дрогнули губы.

— А я уж было подумал, что леди Ариэль преувеличила… — Лукас молча посмотрел на нее. — Но, слава Богу, у вас все-таки есть чувство юмора.

— Чтобы пережить этот сезон, мне потребуется кое-что посерьезнее, чем чувство юмора, — едва слышно произнесла Кьяра.

— Именно. Вам потребуюсь я. — Лукас подошел к камину и облокотился на каминную полку. — Итак, договорились?

Ответ прозвучал вместе со вздохом.

— Да.

Он улыбнулся.

— Но…

— Но что?

Кьяра отвела глаза, чтобы его чувственные губы не отвлекали ее.

— Теперь, когда мы договорились в принципе, давайте обсудим детали, лорд Хэдли, — произнесла она сквозь зубы. — Я уже говорила, что соглашусь на это лишь при определенных условиях.

— То есть?

— Никаких шлюх, никаких пьяных дебошей, никаких скандальных выходок на время сезона.

Он вскинул бровь.

— Ага. Я должен превратиться в зануду?

Кьяра отвернулась. Чтоб ему провалиться! Когда он так делал, становился просто неотразимым.

— Не сомневалась, именно так вы к этому и отнесетесь.

Граф лениво прошелся перед камином, затем снова облокотился на каминную полку.

— И что тогда мне прикажете делать, если не кутить и не развлекаться? — поинтересовался он. — Заниматься самоусовершенствованием?

— Почему бы и нет? — живо откликнулась Кьяра. — Мне же придется таскаться по балам и вечеринкам, а вы взамен войдете в круг моих знакомых и освоите азы логики и дисциплины.

— Это вызов, мадам? — осведомился Лукас.

— Да. — Кьяру начинал раздражать их разговор. — Зарегистрируйте это как пари в клубе «Уайтс». — Она задумалась. — Например, вот так: «Черная вдова держит пари с лордом X. на предмет того, что он не осилит начального курса по… химии». — Она сделала паузу, чтобы перевести дыхание. — Нет, это не честно. Лучше указать орнитологию, более легкий предмет для дилетанта.

— Согласен, — помолчав, ответил Лукас. — Принимаю ваше пари. Только не будем нигде его регистрировать. Не нужно никого оповещать о нем. Пусть это будет нашим частным делом.

Кьяра вдруг забеспокоилась. Не совершает ли она чудовищную ошибку? Если и есть что-нибудь, чего мужчина совершенно не переносит, так это когда уязвляют его гордость. Но назад дороги нет. У нее тоже несгибаемая гордость.

— Дело в том, — продолжил Лукас, — что каждому пари полагается приз. Или штраф. Скажите, леди Шеффилд, как вы расплатитесь в случае проигрыша.

— О проигрыше не может быть и речи, — уверенно заявила Кьяра.

— Либо меня ввели в заблуждение, либо ученые заранее знают результат эксперимента.

Она поджала губы.

— Хорошо, лорд Хэдли. Что ставите на кон?

— Если я выиграю, вы выполните мое желание.

— Смотря какое, — сказала Кьяра. — Глупо соглашаться, не зная, о чем идет речь.

— Чего вы боитесь? Мне показалось, вы не собираетесь проигрывать.

Кьяра вдруг покраснела, вспомнив, как леди Аннабелла высказывалась о языке Хэдли и его страсти к порочным наслаждениям. Она подняла голову и увидела, что он, улыбаясь, разглядывает ее.

— Значит, вам хочется, чтобы я был более конкретен? Отлично. — Он помолчал. — Если я выиграю, вы позволите себя поцеловать.

— Мне кажется, с этим можно согласиться, — начала она.

— Погодите. Я не закончил. — Лукас расправил морщинку на брюках. — Я поцелую вас туда, куда захочу.

— Это… возмутительно, — пробормотала она.

— Разве? — Он не торопясь окинул ее взглядом, словно мысленно срывая с нее одежды. — Вы же знаете, что на теле женщины существует так много особо чувствительных мест. Дьявольски трудно решить, какое предпочесть. Кьяра невольно ахнула.

— Я мог бы пососать сосок, — продолжал он вкрадчивым шепотом. — Опять же можно было бы поиграть языком с вашим пупком. — Голос его слегка охрип. — Либо спуститься еще ниже.

Кьяра отвернулась, надеясь, что он не заметит, как она покраснела. Его слова приятно возбуждали, но не хотелось в этом признаваться.

— Решение за вами, сэр. Меня это мало волнует.

— А должно бы взволновать. И вам тоже есть чему поучиться.

Чтобы отвлечь его, она решила спросить:

— Что получу я, если выиграю.

— А что вы хотите?

— Того, что мне хочется, у вас нет. — Она судорожно сглотнула.

— Вы в этом уверены?

По ложбинке между грудей у нее потекла тоненькая струйка пота.

— Подумайте хорошенько. Я в самом деле не смогу дать того, что вы хотите?

Кьяра промолчала.

— Можете не отвечать прямо сейчас. — Ленивым движением он расправил галстук. — Позволю вам позже определиться с призом на случай выигрыша.

— Это рискованно, сэр.

— Вы же знаете, я не боюсь рисковать. — Лукас подошел ближе, и она остро ощутила жар, исходивший от него, его аромат, в котором смешивались сандал, табак и мускус, — темный и опасный, настоящий мужской запах.