Холокост. Новая история - Лоуренс Рис

Вместо разглагольствований о евреях Адольф Гитлер сосредоточился на необходимости восстановления Германии через создание национал-социалистического государства. Он призывал отклонить штрафные санкции, наложенные на Германию странами-победительницами после мировой войны, и предупреждал об опасности большевизма. На встрече с промышленниками Дюссельдорфа в январе 1932 года фюрер, в частности, сказал: «Сегодня настал поворотный пункт в судьбе Германии, потому что страна рискует свалиться в большевистский хаос»58 и во всей своей продолжительной речи ни разу не упомянул о евреях.

Впрочем, из этого не следует, что аудитория могла по наивности поверить, что национал-социалисты внезапно отказались от антисемитизма. Нацистская пропаганда постоянно твердила, что евреи несут ответственность за большевизм, за ненавистный Версальский договор и за «извращения» капитализма, которые привели к экономическому краху, а значит, когда Гитлер упоминал одну из этих идей в своих выступлениях, многие слушатели могли понять, что все это в конечном счете вина евреев.

Слушая выступление Адольфа Гитлера в 1932-м, Ютта Рюдигер, которой тогда был 21 год, прекрасно понимала, что за словом «большевизм» скрываются евреи. «Евреи, безусловно, ассоциировались с коммунизмом, — говорит она. — Тогда была популярна злая шутка, что среди коммунистов в России должен быть по крайней мере один гой, чтобы он мог подписывать смертные приговоры по субботам — в священный для евреев день. Это, конечно, грубо, но непосредственная связь между коммунизмом и евреями точно была»59.

Ютта Рюдигер свидетельствует, что в начале 1930-х годов Гитлер и национал-социализм привлекли ее потому, что ей казалось — они предлагают выход из экономического тупика и дадут Германии возможность достигнуть поставленных целей. Кроме того, она считает, что антиеврейская тематика являлась вполне уместной: «У народа было общее ощущение, которое присутствовало и во времена империи, и могло также присутствовать в определенное время и в других странах, что евреи представляют собой чуждый элемент»60.

Иоганнес Цан, который в 1932 году был молодым банковским служащим, согласен с этим утверждением: «Общее мнение было таково, что евреи в Германии слишком далеко зашли»61. Под словосочетанием «слишком далеко» Цан имеет в виду, что немецкие евреи заняли непропорционально большое место в таких сферах деятельности, как юриспруденция, медицина и журналистика. (Совершенно неудивительно, что евреи выбирали связанные со всем этим профессии, поскольку многие иные были для них долгое время запрещены.) По словам Иоганнеса Цана, в какой-то момент евреев стало чересчур много, вот и появилось ощущение, что их следует «укоротить», и с этим никто не спорил, но никто из немцев не поддержал бы мысль, что их всех следует убить. А если бы и поддержал, то таких оказалось бы совсем немного62.

Тем не менее основной причиной растущей популярности национал-социалистической партии в Германии оставалась тяжелая экономическая ситуация. Для многих людей во время экономической катастрофы и в атмосфере политической неопределенности самое главное — найти работу и обеспечить семью. К началу 1933 года в стране было 6 000 000 безработных. Интересно, что одновременно с нацистами набирали силу и коммунисты. Казалось, страна раскалывается на две диаметрально противоположные части: с одной стороны — коммунисты, с другой — нацисты. «Шесть миллионов безработных означает, если считать семьи из трех человек, восемнадцать миллионов тех, кому нечего есть, — говорит Иоганнес Цан. — А когда в такое время человек лишается работы, ему остается одно: либо стать коммунистом, либо вступить в штурмовые отряды. Предприниматели считали, что лучше будет, если такие люди пойдут в отряды Рема, потому что там дисциплина и порядок. И вначале — это нужно сегодня отметить — было трудно понять, что такое национал-социализм: нечто хорошее с некоторыми негативными побочными эффектами, или нечто плохое с некоторыми позитивными побочными эффектами»63.

Такие утверждения похожи на самооправдание. Дело в том, что в период подъема нацизма, между 1930 и 1933 годом, Гитлер действительно не акцентировал свою ненависть к евреям, но его сторонники подобной сдержанности не проявляли. Юлиус Штрейхер не только продолжал публиковать антисемитскую грязь в своем Der Stürmer. В 1932-м он заявил: «Мы, национал-социалисты, убеждены, что Адольф Гитлер — мессия новой Германии. Мы убеждены, что он послан Богом для освобождения немецкого народа от кровососов — всемогущего еврейства»64.

Йозеф Геббельс в это время тоже продолжал озвучивать свои антисемитские убеждения. С момента назначения гауляйтером Берлина в конце 1926 года он сделал объектом травли берлинских евреев, прежде всего Бернхарда Вайса — вице-президента полиции столицы. В своем пропагандистском журнале Der Angriff («Атака») Геббельс постоянно именовал его Исидором. Напомним, что Исидор, в отличие от настоящего имени Вайса Бернхард, — архетипичное еврейское имя. В Der Angriff «Исидора Вайса» изображали в разных карикатурных образах — крючконосого, подозрительного еврея и даже осла. Вице-президент полиции подал в суд, который подтвердил, что карикатурное изображение осла действительно на него похоже. После этого Геббельс еще раз напечатал карикатуру и сопроводил ее подписью, которая гласила, что судьи согласились с тем, что Вайс выглядит как осел65. Наряду с этим Геббельс поддерживал уличные акции, направленные против евреев. В сентябре 1931 года, в канун праздника Рош а-Шана — еврейского Нового года, штурмовики пронеслись по бульвару Курфюрстендамм — одному из самых популярных мест для прогулок, покупок и развлечений в Берлине, нападая на всех, кто казался им евреем. К этому моменту Геббельс уже вычеркнул из своей жизни полуеврейку Эльзу и встречался с голубоглазой блондинкой Магдой Квандт. В декабре 1931-го они поженились.

В начале 1930-х годов нацистская пропаганда подвергала нападкам и те области экономики, в которых, как многие думали, господствовали евреи. В частности, в листовке, выпущенной к выборам на севере Германии, говорилось: «В Ганновере подготовлен и нанесен новый удар, нацеленный на ваше разорение! Существующая система позволяет гигантскому американскому концерну Woolworth при поддержке финансового капитала открыть новый вампирский магазин в центре города, на Георгштрассе, чтобы полностью разорить вас»66.

Многие сразу воспринимали упоминание Woolworth как атаку на евреев. Дело в том, что национал-социалисты уже не первый год твердили, что крупные универсальные магазины принадлежат преимущественно евреям и представляют опасность для традиционной лавочной торговли. Эти магазины — символ современности — вампирскими нацисты называли потому, что они якобы высасывают всю кровь у небогатых предпринимателей. Сторонников Гитлера настолько раздражало существование таких магазинов, что им был посвящен один из 25 пунктов первоначальной программы НСДАП (в пункте 16 говорилось, что большие магазины следует сдавать внаем, по низким ценам, мелким производителям).

После прихода национал-социалистов к власти крупные универмаги стали особым объектом их ненависти. Из того же Ганновера сообщали, что в декабре 1934 года неоднократно происходили бунты против еврейского бизнеса. «В воскресенье перед Рождеством в еврейские магазины и в магазин Ф. У. Вулворта бросали емкости с ядовитым газом. Из-за серьезного отравления десять продавцов доставлены в больницу»67. На самом деле местный представитель концерна Woolworth евреем не был.