Всё хреново - Марк Мэнсон

Первый ньютоновский закон эмоций формирует в нас моральные чувства. Он определяет наше представление о том, что честно, а что нет. Это краеугольный камень любой человеческой культуры. И еще…

…это операционная система нашего Чувствующего мозга.

В то время как Думающий мозг генерирует фактологическое знание, опираясь на наблюдения и логику, Чувствующий мозг формирует наши ценности, опираясь на испытанную нами боль. События, которые причиняют боль, провоцируют моральный разрыв в нашем сознании, и Чувствующий мозг воспринимает их как плохие и нежелательные. События, которые избавляют нас от боли, порождают моральный разрыв противоположного характера, и Чувствующий мозг определяет их как хорошие и желательные.

Можно представить это так, что Думающий мозг связывает события в цепочки (сходство, различие, причина/следствие и т. д.), а Чувствующий – расставляет их в иерархические столбики (лучше/хуже, более желательное / менее желательное, морально удовлетворительное / морально неудовлетворительное){78}. Наш Думающий мозг мыслит горизонтально (как эти вещи связаны друг с другом?), а Чувствующий – вертикально (что из этого лучше/хуже?). Думающий мозг определяет, каков мир вокруг, а Чувствующий решает, каким он должен быть.

Когда мы переживаем какие-то события, Чувствующий мозг расставляет их в своего рода ценностную иерархию{79}. Как если бы у нас в подсознании был огромный книжный шкаф и лучшие и важные события нашей жизни (связанные с семьей, друзьями, буррито) стояли на верхней полке, а самые неприятные (смерть, налоги, несварение) – на нижней. А дальше наш Чувствующий мозг принимает все решения по принципу «чем ближе к верхней полке, тем лучше».

К ценностной иерархии имеют доступ оба мозга. Но если Чувствующий решает, на какую полку что поставить, то Думающий наделен способностью указывать, как конкретные события связаны друг с другом, и предлагать варианты для реорганизации этой иерархии. И, в общем, в этом и состоит наш «рост»: мы должны выстроить свои приоритеты оптимальным образом{80}.

Например, была у меня одна подруга – пожалуй, самая жесткая тусовщица из всех, кого я знал. Она гуляла всю ночь, а утром сразу шла на работу, не поспав ни часа. Она считала, что вставать рано по утрам или сидеть дома в пятницу вечером – это скучно и убого. Ее ценностная иерархия выглядела примерно так:

• самые офигенные диджеи;

• самые офигенные наркотики;

• работа;

• сон.

Исходя из этой иерархии, можно было легко предсказать ее поведение. Она бы предпочла работу сну. Но при этом лучше бы потусила и обдолбалась, чем пошла на работу. И превыше всего у нее была музыка.

Но однажды она поехала волонтером за границу – по такой программе, когда молодые люди пару месяцев работают с детьми-сиротами в какой-нибудь стране третьего мира. И… да, все изменилось. Этот опыт оказал на нее такое мощное эмоциональное воздействие, что вся ее ценностная иерархия полностью перевернулась. Теперь она стала примерно такой:

• избавление детей от неоправданных страданий;

• забота;

• сон;

• вечеринки.

И вдруг она, как по волшебству, охладела к вечеринкам. Почему? Потому что они мешали ее главной ценности: помощи страдающим детям. Она сменила профессию и полностью ушла в работу. Стала оставаться на ночь дома. Бросила пить и принимать наркотики. И начала нормально спать – ведь ей требовались тонны энергии на спасение мира.

Ее друзья-тусовщики смотрели на нее с жалостью – они судили о ней по ценностям, которые для нее самой уже устарели. Бедная наша королева вечеринок, ей приходится идти спать каждый вечер и каждое утро вставать на работу. Бедная девочка, она уже не может каждые выходные плясать в клубах и закидываться экстази.

Но у ценностных иерархий есть одна интересная черта: когда они меняются, вы на деле ничего не теряете. Ведь моя подруга не приняла волевое решение забыть о вечеринках и заняться карьерой. Просто вечеринки перестали ее интересовать. А «интерес» – это продукт ценностной иерархии. Когда ценность снижается, пропадает и интерес. Поэтому у нас не возникает чувства потери, ощущения, что, бросив это занятие, мы пропускаем что-то важное. Наоборот, мы оглядываемся назад и не можем понять, как вообще могли тратить столько времени на такие глупые, никчемные вещи, зачем расходовали столько энергии на такие бессмысленные дела. Эти уколы сожаления и стыда полезны – они сигнализируют о росте. Это значит, что мы приближаемся к своим надеждам.

Второй ньютоновский закон эмоций

Наша самооценка равна сумме наших эмоций в течение жизни

Давайте вернемся к примеру с ударом в нос, только на этот раз представим, что я окружен таким магическим силовым полем, которое защищает меня от любых последствий моих действий. Вы не можете дать мне сдачи. Вы не можете ничего мне сказать. Вы даже не можете пожаловаться на меня другим. Я непробиваемый – всевидящий, всемогущий, злобный говнюк.

Первый ньютоновский закон эмоций гласит, что, когда кто-то (или что-то) причиняет нам боль, возникает моральный разрыв и наш Чувствующий мозг призывает на помощь всякие мерзкие эмоции, чтобы мотивировать нас на восстановление справедливости.

Но что, если справедливость не восстанавливается? Что, если кто-то (или что-то) делает нам гадость, а мы не можем с ним ни поквитаться, ни примириться? Что, если мы оказываемся бессильны что-либо сделать ему в ответ? Что, если мое силовое поле для вас слишком мощное?

Если моральный разрыв сохраняется слишком долго, он становится нормой жизни{81}. Настройкой по умолчанию. Встраивается в нашу ценностную иерархию. Если мы получаем по носу, но не даем сдачи, наш Чувствующий мозг со временем приходит к неожиданному заключению:

«Мы заслуживаем того, чтобы быть битыми».

Ведь если бы мы этого не заслуживали, мы бы смогли восстановить справедливость, так? А раз мы не смогли поквитаться с обидчиком, мы, должно быть, какие-то убогие либо он намного круче нас (либо и то и другое).