Фальшивая жена. Любовь в залог - Лила Каттен

дочка.

С улицы послышался шум, и в дом вошел отец.

– Какого черта…? – видимо он не понимал откуда там машины и почему его не впускали, а увидев меня сразу же до него дошло. – Ах вот в чем дело? Ну здравствуй, дочь.

– Здравствуй, отец.

– Карим, все в порядке?

Мужчина просто посмотрел на него и кивнул.

– А ты тут зачем? Выйди из моего дома, – обратился к человеку Давида.

Но тот лишь посмотрел на папу и отвернулся не сдвинувшись.

– Ты не расслышал? Или мне своих людей позвать?

– Он не выйдет, как и я. Нам приказано всегда быть рядом с женой Давида Романовича.

– Ты подчиняешься мне, – стал наступать на Карима, но тот лишь отвел глаза, словно ему было смешно.

– Не совсем так. Сейчас я подчиняюсь не вам. Поэтому ни я ни он не выйдем из этого дома, пока Самар в нем находится.

Отец развернулся и быстрым шагом стал идти в нашу с мамой сторону.

– Так это ты все устроила, чертова дрянь, – вспылил, но дойти не успел. Так как охранники выстроились впереди меня и матери.

– Отойдите в сторону. Иначе нам придется применить силу.

– Ничего, – отошел на пару шагов. – Скоро все закончится. Буквально пара месяцев, и ты окажешься тут передо мной, одна.

Развернулся и окрикнув маму стал подниматься по лестнице наверх.

– Он злой, мам.

– Все хорошо. Ступай. Съездим по магазинам в другой раз.

– Я боюсь, что он сделает? – хватаю ее за руки.

– Ничего, поверь. Все хорошо, дочка, – обнимает меня, а потом уходит улыбнувшись.

Выхожу из дома и сажусь в машину, а сама только и думаю о ней.

Открываю сообщения и пишу ей, чтобы позвонила как будет возможность. Благо телефон ее узнала и свой оставила.

В итоге возвращаться обратно в дом Давида я не стала, а попросила отвезти в город, который толком не увидела.

Погуляла по торговому центру. Этот был еще шикарней того, где мы бывали с мамой. И дороже в разы. Купила немного вещей, что мне понравились. Остановилась у ювелирного магазина, заметив очень красивый кулон в паре с серьгами и браслетом.

– Вы можете купить все что пожелаете, – обратился ко мне человек из охраны мужа.

– Нет, я просто… Просто посмотрела. Не нужно.

Спустились на уровень продуктовых магазинов и кафе. Прошлась и накупила все, что планировала приготовить на ужин.

Если мама считает, что этот план годный для осуществления, то стоит ей довериться. В любом случае время на моей стороне… Надеюсь этот робот еще способен на чувства. Да и мне предстоит та еще задача, самой перестать его бояться для начала.

Вернулись домой уже после обеда. Ноги с непривычки гудели, и я решила немного полежать, приняв душ, так как ужасная жара стоит на улице.

Не заметила, как уснула и проспала на всякий случай поставленный будильник. Но когда подняла с подушки голову стоило бояться не из-за него.

Давид сидел в кресле, которое насколько я помню стояло в прошлый раз в углу с другой стороны комнаты, а не перед кроватью.

Подскочила и быстро осмотрелась. Не знаю, зачем я так сделала.

– Что вы здесь делаете?

– Жду, когда проснешься.

– Проснулась, можете идти.

– Еще и в настроении я погляжу, – он встал и сунув руки в карманы начал ходить по моей комнате.

Долго рассматривал высокий комод, на котором я поставила только одно фото меня и мамы, а второе, где я с тетей и двоюродной сестрой.

– Вы закончили?

– Нарываешься?

– Нет. У меня много дел.

Сбавляю тон, ведь если… Черт, да как я смогу его расположить к себе, если он такой грубый и мне не нравится?

– Нравлюсь? – слышу его странный вопрос.

– Я что вслух сказала?

– А о чем ты думала?

– Почему вы задали этот вопрос?

– Сначала ответь.

– Я не понимаю, что он означает этот вопрос.

– Ты долго на меня смотрела.

– И что?

– Потому спросил.

– Забыла слово, которым называют тех, кто много о себе возомнил.

– Самоубийца.

– Кажется, это не оно.

– Я о тебе, если назовешь его вслух, вдруг вспомнишь.

– Мне что, теперь и мысли выражать нельзя?

– Фильтр поставь. Говорить бездумно могут многие, но недолго.

– Убьете?

– Зачем? Есть более изощренные способы и даже приятные.

– Какие?

– Накажу.

– А…

Трясу головой, потому что даже не пошевелилась с начала этого дурацкого диалога ни о чем.

– Так чего вам нужно в моей комнате?

– Хотел спросить, что это такое, – кидает мне на кровать мою сумку.

– Сумочка моя. Вы что в ней рылись?

– Хватит мне выкать, Самира, – ругается в полный голос, будто теряет терпение, но и сама уже вовсю разошлась.

Подскакиваю и обхожу кровать встав чуть ближе, хотя между нами по прежнему метра два с половиной расстояния.

– Да не хочу я вам тыкать. И запомните уже наконец мое имя – Самар, – ору в ответ и тут же затыкаюсь, как только договариваю.

Он просто улыбается и встает в стойку чуть задрав голову. Смотрит с высока. Жаль рост такой огромный у него, чувствую себя мелочью.

– И что? Будете дальше так и смотреть? – не выдерживаю, потому что даже ладошки вспотели, которые я вытираю о голые ноги.

Почему голые?

Опускаю голову и вижу, что я в пижамных шортах и майке на тонких бретелях, с кроликом.

– Другим людям на вашем месте стало бы стыдно, между прочим, – обхожу обратно кровать и дергаю халат, который одеваю на себя отвернувшись.

Разворачиваюсь обратно, а он уже гораздо ближе и движется вперед… на меня.

– Сумку открой, – командует и я тут же хватаю ее, только бы не смотреть на него.

– Вы чт… Вы ее порвали? Порезали? – любуюсь вывернутым «нутром» дорогой вещи. – Вы ее убили, – вконец выдаю.

Давид стоит напротив, пока я констатирую факт, а после смеется в голос.

– Не смешно. Она была дорогая из натуральной кожи, между прочим.

– Ты меня скорее убьешь своими словами, чем пуля.

– Ну и зачем вы это сделали?

– Там был маячок. И я хочу спросить, знала ли ты о нем?

– Маячок?

– Отслеживающий, – кивает головой не сводя глаз с моего лица, словно считывает меня.

– Откуда он там мог… – озарение приходит моментально. – Отец.

– И появился он недавно, остальные мы уже выкинули.

– Что?

– Именно так мышка. Твои шмотки были натыканы этим дерьмом. А теперь вспомни, кто мог прикрепить этот?

– Я ничего не… Стойте, вы меня что сейчас как ту самую доносчицу на информацию раскрутить пытаетесь?

– Раскрутить, – усмехается. – Понять хочу, знаешь ты об этом что-то и все. Остальное я, итак, скоро буду знать.

– Ну папа, он… волнуется