Бесправыш. Предземье - Андрей Олегович Рымин

ахи, вопросы и крики. Шум, гам, гвалт, вытаращенные глаза и открытые рты.

— Хозяин леса! Кабан кабанов! Вот это чудовище! Ну и страшила! Убили! Добыли! — летело со всех сторон.

И время от времени, отловом чего и были сейчас в первую очередь заняты мои уши, с разных сторон раздавалось удивлённое:

— Наш безродыш? Он с ними? Его же шестилап слопал! Смотри, живой!

Как это было приятно… Но я продолжал шагать рядом с отмахивающимся от вопросов Вепрем, гордо задрав нос и, якобы ни на кого не обращая внимания. До соборной поляны и дома старосты, куда держим путь, ближе, чем до нашей землянки. Не сомневаюсь, что кто-то уже к нам побежал. Успеет Вейка перехватить по дороге или после уже слёзы ей вытирать? Так-то должна. Еле ползём сквозь толпу. Вепрь с Бочкой уже устали на лезущих под ноги рявкать.

Успела! Распихивая сопровождающий волокушу народ, прорвалась в первый ряд — и сходу бросилась мне на шею.

— Китя! Родненький! Жив!

Слёзы градом, сопли ручьём — и плевать ей, что все на нас смотрят. А мне не плевать. Пускай видят, чей брат с великой охоты вернулся. Стиснул крепко, от земли оторвал, закрутил. И не важно, что я ниже и легче. Больше можно не скрывать свою силу. Представляю, что бы сейчас с названой сестрицей творилось, не предупреди я её тогда, что на несколько дней пропаду.

— Китя! Кит! — подоспели и остальные мои неродные родинушки.

Просочившаяся сквозь толпу малышня облепила, повисла на шее, руках и на всём, до чего дотянуться вышло. Зуйка с Фокой и те уже здесь, как и новенький Важик. Глажу по спинам и головам, тереблю ещё больше отросшие волосы. Надо бы подстричь уже некоторых. Неужели, сейчас и Халаш приползёт? Тогда точно расплачусь. Они ведь не знают, что им сегодняшний вечер готовит. Вы думаете, братишка-Кит чудище клыкастое победил. Я судьбу победил! Ну, почти… Дальше не от меня всё зависит.

— Ну полно. Хватит уже. Мы так до темноты не дойдём.

Под строгим взглядом Вепря детвора робко попятилась.

— Прощения просим! — согнулась в земном поклоне Вея. — Думали, сгинул наш братик. Пойдём, Китя, не будем мешаться.

И сестра потянула меня за руку, освобождая дорогу.

— Э не, — прихватил меня за другую руку охотник. — Китар пока с нами. Вместе валили хозяина, вместе и праздновать будем.

Последнее Вепрь нарочно произнёс очень громко, так, чтобы слышали все. По толпе тут же понеслась новая волна охов, ахов. Вея сделала большие глаза и, часто кивая, отступила назад. Небось, думали, я тут с боку-припёку? Ан нет. Теперь будете знать, кому вслед усмехались. Поди, удивил вас Китяшка-безродыш.

Пять минут спустя охотники Вепря, наконец, бросили жерди. Волокуша с потрохами хозяина леса и с его же башкой замерла посреди собора, аккурат напротив дома старосты. Сам Хван с женой, сыновьями и прочими домочадцами уже встречал гостей, стоя возле крыльца. Тут, и его старший Гравр, и хромоногий Краг, и прыщавый Лон. Только Патарки нет, что обидно. Весть-то, конечно, дойдёт до свинёныша позже, но я бы на его рыжую рожу сейчас бы взглянул с удовольствием. Жаль.

Зато по правую руку от Хвана стоит мой ещё один недруг. Лицо у Лодмура серьёзное, но меня не обманешь — неловко ему, неприятно здесь находиться. Наш первый охотник на фоне притащивших башку хозяина леса богатырей словно безусый мальчишка. Куда ему на такую добычу замахиваться?

А ведь на соборе сейчас уже весь посёлок, наверное. Обежал толпу взглядом. Опа! Чего же ты, Санос, глаза опускаешь? Рожа битая — синяки до сих пор не сошли, нос кривой, что теперь без помощи одарённого лекаря уже не исправить. Рядом швысты. Браг с Гаучем прячутся за спинами старших, словно боятся мне на глаза попадаться. Как всё переменилось-то быстро.

И, что заметно, Лодмура подспорники кучкуются нынче не вокруг своего бывшего главаря. Гудрун теперь в центре. Не удивительно, что девушка единственная из них, кто приняла мой взгляд. Кивнул ей. Кивнула в ответ. И даже слегка улыбнулась.

— Вот это гости у нас! Вепрь, ты ли?

Опережая открывшего было рот Хвана, в свободный от людей круг, распихав народ, выскочил Глум. Вот у кого лыба до ушей и счастье в глазах. И сразу с вытянутой вперёд рукой к Вепрю.

— Здоров, Ветробой!

Бородатый и лысый обнялись. Мелковат всё же рядом с Вепрем наш Глум. А уж на фоне Бочки… Ватажник наскоро перехлопал по плечам остальных охотников. Сияет лицом — не то слово. Смотрите, мол, каких людей знаю. Я быстро перевёл взгляд на Лодмура. Так и есть — скривился, словно полный рот кислой клюквы. Поделом гаду. Погодь, погодь, мразь, ещё я подолью тебе радости в чашу.

— Неужто хозяин?

На правах старого знакомого и, чтобы покрасоваться само собой, Глум медленно провёл рукой по жёлтому клыку кабана.

— А что, не похож? — заржал Клещ.

— Ещё как похож, — поджав губы, закивал Глум. — Мои поздравления. Не даром Могучая кучка — первая ватага на Муне. Представляю, сколько взяли с него… А что дар? Чего этой громадине Бездна подбросила?

— Рад приветствовать вас в Подгнилье, судари.

Хвану надоело ждать, когда охотники наговорятся, и староста соизволил сам подойти к гостям. Вернее, это он хотел, чтобы так оно выглядело, на самом же деле любому, кто имел глаза, было ясно, кто тут с чьего соизволения говорит.

— Про дар потом расскажу. Тут необычное дело.

И, только ответив Глуму, Вепрь повернулся к Хвану.

— Привет и тебе, староста. Напомни, как тебя звать. Вылетело из башки.

— Ну, так-то мы не знакомы с вами, почтенный, — натянуто улыбнулся свин. — Меня зовут Хван. Чем помочь дорогим гостям?

— На ночлег пристрой, — принялся загибать пальцы Вепрь. — Стол накрой, браги поставь, место надёжное под нашу добычу выдели, охрану к трофеям приставь. Но прежде нам с тобой наедине поговорить надо. Пошли-ка к тебе в дом, пока все на дворе. Деловое предложение к тебе есть.

Услышав про деловое предложение, Хван сразу переменился в лице. Натянутая улыбка, скривившаяся было на перечислении наглым гостем потребностей, вмиг растянулась по новой. Староста почуял барыш. Тут он прав. Вот только порадуют ли рыжего свина те деньги?

— Конечно, конечно, — закивал Хван. — Сейчас только распоряжусь.

Староста наскоро раздал указания домочадцам и жестом пригласил Вепря следовать за собой.

— Прошу, сударь…

—